Как жулье крадет жилье. Часть 1

12.05.2008 11:23

Источник: "Крик"

Квартира: «Раз, два, три... пропито!»

Жилищная проблема не только перекочевала из «развитого социализма» в свободную Украину, но и обострилась. Получить жилье при нынешней обстановке в стране стало намного сложнее, а возможность потерять уже имеющуюся квартиру с каждым годом становиться все реальней и не только для пенсионеров и одиноких людей, но и для любой семьи.

Что делать, когда квартиру отбирают самым наглым образом? Как обезопасить себя от произвола? К сожалению, готовых рецептов нет. За двенадцать лет независимости мы не успели пересмотреть и исправить законы, регламентирующие вопросы владения недвижимостью и порядок перехода прав собственности на нее. Не простой это вопрос, и не так все ясно и понятно, как на первый случай это кажется.

Постулат о том, что организация - сила, отдельный же человек против нее - ничто, остался, зримо или незримо, в наших законах и практике по сей день. Организации верят: у нее печать, штат сотрудников, авторитет, а человек - кто он такой? Да мало их будет ходить с претензиями? Пусть не ловит ворон!

Естественно, на словах мы этого не говорим, но когда до дела дойдет, отдельный человек остается один на один со своими бедами, в частности с жилищной проблемой. Когда у человека незаконно отбирают квартиру, нередко нарушенные права восстанавливаются (с громадным трудом), а частенько и нет.

Как-то к жителю Киева, пенсионеру Владимиру Шапоренко подошел сосед Эдуард Мозговой и попросил временно поселить в его квартире семью Филоненко. Это для Владимира Макаровича было очень кстати. Так случилось, что дети его обзавелись собственными семьями, покинули родительский дом, жена умерла, и он остался один со своими проблемами.

Чтобы как-то изменить обстановку, Шапоренко решил на целое лето уехать в село, и присмотр за его трехкомнатной квартирой был необходим как воздух.

На предложение соседа он согласился, поскольку не сомневался в его порядочности. Эдуард оплатил за четыре месяца проживания его родственницы Светланы Филоненко в квартире Шапоренка. Как годится, «взбрызнули» соглашение, и Владимир Макарович передал соседу ключи - на том и расстались.

При этом договор аренды жилья не составлялся. «Зачем такие формальности по отношению к соседу, еще обидится», - решил Шапоренко.

Как-то Эдуард заходил к нему с будущей квартиранткой. Тогда сосед, почему-то, показывал ей квартиру Шапоренко, расхваливая расположение комнат, балкона и новую мебель, хотя об аренде квартиры тогда не говорили. Не придал этому значения Владимир Макарович, а зря - в этом он убедился через месяц, когда приехал посмотреть, все ли в порядке дома.

В квартире был полный порядок, чистота и уют, но квартирантка разыграла сцену невинности. Она сказала, что не знает никакого Шапоренко, и даже не пустила его в квартиру. «Собственником был Эдуард Мозговой, свое жилье он сдавал квартиранту, который уехал, а я купила эту квартиру вместе с мебелью, холодильником, посудой и прочей утварью - вот документы!» - и Светлана Филоненко ткнула Владимиру Макаровичу под нос пачку бумаг.

Шапоренко не стал их читать, тем более, что без очков ничего не видел. Опустив голову, Владимир Макарович смотрел на китайский халат новой хозяйки квартиры и молчал. Яркие цветы халата расплывались перед его глазами. Он потерял дар речи. Все мысли его перепутались.

Секунд тридцать пенсионер никак не мог сообразить, что случилось и где он. Филоненко удивленно смотрела на маленького, щуплого пожилого мужчину, который, очевидно, перепутал адрес, такое бывает. Владимир Макарович начал приходить в себя. «Что это? Сон, бред, почему он здесь никогда не жил?» - не мог понять Шапоренко. Что-то здесь не так. Прошло всего несколько минут, а пенсионеру показалось, что он стоит так вот в недоумении целую вечность.

- Постойте, постойте! - вдруг обратилась к нему Филоненко, - ведь это вы здесь квартировали у Эдуарда, когда я к нему заходила, чтобы осмотреть квартиру, которую собиралась купить? Какой же вы хозяин? Владимир Макарович молчал, он не мог собраться с мыслями, где-то на уровне подсознания до него дошло, что его обманули, и кто - сосед, с которым давно знаком и который никогда его не подводил.

Худощавая, малорослая фигура его стала еще меньше, он как-то сразу осунулся, постарел еще больше: «Где теперь я буду жить? Что я скажу детям? Кому я нужен на этом свете без жилья?» Шапоренко потерял сразу все: квартиру, обстановку и покой на всю оставшуюся жизнь. Соседа дома не оказалось, и вообще, Эдуард начал избегать Владимира Макаровича.

И начались хождения в милицию, прокуратуру, суды. Трудно доказать что-либо, если ты не имеешь ни положения в обществе, ни денег, ни связей.

Пока, как говорится, суд да дело, ночью, когда Филоненко не было дома, пенсионер проник через балкон некогда принадлежавшей ему квартиры, сменил замки, забаррика-дировался и решил сражаться за жилье до конца: «В квартиру зайдут только через мой труп!» - заявил он.

Вместо слабосильной Светланы Филоненко появились трое добрых молодцев, которые любили людей и не терпели крови. Пенсионера вежливо взяли «под белые ручки» и так же вежливо спустили с лестницы: «Иди себе с Богом добрый человек, мир тебе на этой земле, больше не залезай в чужие квартиры», - сказали ему на прощанье. Еще пуще «забегал» по инстанциям Владимир Макарович, не сидели сложа руки и мошенники.

С их помощью квартиру начали продавать: Филоненко - Михалевичу, Михалевич - Топчию, Топчий - Синице (обменял), Синица - Миюсу, Миюс - Каике, Каика - Коломийцу... С ума сойти можно, не правда ли?

Начатое с большим опозданием следствие, никак не могло разобраться с целой вереницей добросовестных покупателей жилья - их оказалось восемь, да шестнадцать брокеров и маклеров, добросовестно помогавших одним - продать, а другим - купить «сомнительную» квартиру, каждый раз получая солидную мзду за услуги.

Двое из добросовестных приобретателей оказались жителями России, они после сделки уехали к себе на родину (а может быть, они и вовсе не приезжали, их просто не смогли найти), сам виновник всей этой кутерьмы Мозговой сбежал. Ситуация вроде и несложная, насквозь понятная, вот только квартиру вернуть оказалось невозможно - уголовное дело «зависло» на многие годы. Нужно было раскручивать цепочку в обратном порядке, а как это сделать, если все покупатели добросовестные - с них взятки гладки, да и найти их не так уж просто.

Тем временем трехкомнатную квартиру Шапоренко снова выставили на торги. «Господа! Спешите приобрести жилье в Киеве! Дешево, почти даром!!!»

Началом всему этому безобразию послужила поддельная доверенность на право продажи жилья от имени Шапоренко, его сына и дочери Законы у нас, позволяют от имени собственника жилья продавать недвижимость по сомнительным документам, и ее будут продавать, даже если «с неба будут лететь камни».

Восстанавливая уже утраченные права человека на жилье, мы, образно говоря, «рубим хвосты». Сделать так, чтобы эти самые права невозможно было нарушить, даже при условии оплошности со стороны собственника жилья, на сегодняшний день мы не можем. Поэтому-то и не сходят со страниц печати вопросы незаконного завладения жильем.

Многие называют 10 тысяч потерпевших от посягательств на имущественные права за год, а то и больше. Я за последнее «а то и больше», которое составляет несколько десятков тысяч нарушений жилищных прав, владения земельными участками, дачами, автомашинами и другим дорогостоящим имуществом.

В ряде случаев потерпевшие никуда не обращаются, особенно одинокие пенсионеры, инвалиды, несовершен-нолетние. Именно они и есть объектом пристального внимания мошенников. Не забывают мошенники и остальных граждан.

Размах мошеннических действий с жильем таков, что никто не застрахован от того, чтобы однажды, придя домой, увидеть в своей квартире новых собственников, которым вы не только не продавали жилье, но никогда и не видели их. Как ни странно, отсудить свою квартиру вам будет нелегко.

Пенсионер Николай Метеля в свое время больше месяца находился в Чернобыле, от чего часто болел, и «друзья» посоветовали ему понемногу выпивать, чтобы вывести радиацию - и тогда здоровье как по волшебству, само собой вернется к нему. Нужно сказать, что, поскольку Метеля киевлянин и жил один, его квартира показалась этим самым «друзьям», наиболее подходящим местом для ускоренного процесса выведения радиации. На такое дело желающих - хоть пруд пруди.

И начали собутыльники, после изрядной дозы спиртного, подъезжать к нему «верхом на козе», мол, Коля, есть возмож-ность улучшить жилищные твои условия, только для этого нужно твою квартиру продать и купить получше, но в другом районе. Метеля не соглашался, ибо район проживания, да и сама квартира ему подходили как нельзя лучше. Пришлось Метеле искать способ, как порвать с дружками, которые, уже открыто, требовали продать жилье.

Долги какие-то у него появились (за угощение, конечно). Однажды в квартиру Метели забрались воры, но, как ни странно, ничего не взяли. (Впрочем, и брать-то было нечего.) Паспорта, правда, Николай Иванович не мог найти.

Приладив кое-как дверной замок, Метеля уехал на Черкащину, чтобы навестить больную сестру, заодно надеялся, что выпивохи найдут новое пристанище и отвяжутся от него. Пенсионер еще мог руководить своими действиями, как он говорил: «Хочу - пью, хочу - не пью!» Правда, желание выпить частенько преобладало над другими желаниями. Это беспокоило Метелю, и он избегал встреч с «друзьями» по выпивке.

Две недели отсутствовал дома Николай Иванович, не до выпивки ему было. Никто не наливал. Сестра болела, не до этого ей. Если Метеля и выпивал, то понемногу и далеко не каждый день. За свои деньги «не разгонишься». «А что? - ведь я могу запросто завязать с выпивкой», - думал Николай Иванович, приближаясь к своей квартире. Он возвращался из села не с пустыми руками; была у него в сумке жареная курица, лук, чеснок и сало, конечно. По случаю возвращения после длительного отсутствия в Киев, купил он и бутылку водки.

В мыслях он уже видел себя за столом, где стояла водочка, жареная курица, сало, огурчики и многое другое.

- Выпью чуть-чуть по случаю приезда, закушу хорошенько (в отличие от других выпивох он любил поесть), дверь никому не открою. С друзьями покончено, думал пенсионер. Вот и знакомое парадное. Он подошел к двери своей квартиры. Увлеченный приятными мыслями, Метеля механически сунул руку в карман и достал ключ.

К его удивлению, входная дверь была открыта настежь. Двое молодых парней возились с раковиной, третий проверял электричество. Все было правильно: раковина подтекала, в гостиной почему-то не горел свет, и специалисты своего дела устраняли недостатки. Николай Иванович зашел в комнату, поздоровался. Люди приветливо ответили ему и, как ни в чем не бывало, продолжали работать.

- Вообще-то я ни слесарей, ни электриков не приглашал! - громко сказал Николай Иванович. - В чем дело?

Кто вас вызывал без меня? - спросил Метеля. Мастера (а это были действительно мастера) ему не ответили.

Неожиданно появились двое посторонних мужчин. «Извините, пройдемте сюда, поговорим, и все станет вам ясно, тут все нормально!» - вежливо сказал один из них. Метеле ничего не оставалось, как выйти в коридор. Дверь квартиры плотно прикрыли, крепкая рука схватила Николая Ивановича за воротник, огромный кулак появился перед самым носом пенсионера: «Ну, что ты, козел драный, приперся, у тебя будет другая квартира - попросторней этой, и мы тебя туда сейчас повезем, не вздумай трепыхаться, не то будет хуже!». Несложно догадаться, что вывезли его автомашиной в лес, километров за шестьдесят от Киева. Простора там было - хоть отбавляй.

«Вылезай! Приехали! - скомандовал высокий, плотный детина, лет тридцати. Его огромное, квадратное лицо перекосилось от злости, а на губах играла презрительная улыбка. - Здесь будет твоя квартира на всю оставшуюся жизнь! - язвительно сказал он».

Не ожидая ничего хорошего, пенсионер Метеля медленно вылез из автомашины. Без лишних слов его начали бить. Били долго и жестоко. Когда он упал, его продолжали бить ногами. «Хватит его метелить!» - вдруг скомандовал мужчина постарше. После изречения сего невольного каламбура он наклонился к беспомощно лежавшему на земле пенсионеру, приподнял его и, убедившись, что тот не потерял сознание, сказал: «Ты что, мужик, не понял, что ты продал свою квартиру? Попробуй только появиться в Киеве, тебе конец!» - закончил он свою короткую речь.

Метеля попытался что-то сказать, но не мог пошевелить разбитыми губами. «Он еще возражает!» - вдруг закричал мужчина, что помоложе. «Поднимайся!» - и он начал теребить пенсионера. Тот с трудом поднялся на четвереньки и сразу же получил удар в голову такой силы, что все перед ним закружилось, и он потерял сознание. Долго ли его еще били, Метеля не знал - ему теперь было все равно.

Не скоро Николай Иванович пришел в себя. Все тело горело, резкая, тупая боль засела в животе, голова кружилась, его тошнило. «Странно, - подумал пенсионер, - не пил несколько дней, а меня тошнит?». И снова он куда-то провалился. Сколько времени так пролежал Метеля, сказать трудно, но когда очнулся, то в лесу было темно.

Деньги и документы были при нем, рядом стояла его, видавшая виды сумка с продуктами питания. «Кажись, там была бутылка водки?» - вспомнил Метеля. Он вытащил бутылку и, с большим трудом, открыл ее. Руки не слушались, мысли совсем оставили его, выручили привычные движения. Пить не хотелось, да и не мог он пить. Все лицо его было в крови, нос и губы разбиты, под левым глазом Николай Иванович нащупал огромный «фонарь». Метеля немного выпил, протер лицо водкой. Стало легче.

Николай Иванович поднялся, присел на пенек, выпил еще, достал курицу и с трудом съел кусочек. «Вот и выпил за приезд!» - сказал вслух Метеля. Так просидел он до утра, временами согреваясь водкой. Впервые за последние годы хмель не брал его. «Подставили меня друзья-собутыльники, просто так подставили, без напряжения!»

На следующий день он бродил по лесу до тех пор, пока не встретил жителей ближайшего села и не узнал, что находится на территории Малинского района Житомирской области. Кое-как потерпевший добрался до Киева и сразу же уехал к сестре в Черкасскую область.

Свежий воздух и качественная пища подняли его на ноги. Жить было негде, да и квартиру в Киеве жалко оставлять. «Убьют - так убьют!» - сказал себе пенсионер и пошел в прокуратуру. Пусть не сразу, но по факту было возбуждено уголовное дело.

С самого начала расследования появились сложности. Дело в том, что среди алкоголиков преступники подобрали некого Сашу, примерно одного возраста с хозяином квартиры, вручили ему паспорт Метели. Вместе с одним из мошенников Саша приватизировал квартиру от имени Метели, затем он побывал в БТИ и в нотариальной конторе, естественно ему пришлось расписаться за Метелю. Сашу везде сопровождал мошенник. При том Саша представлялся Метелей Николаем, а мошенник - Метелей Васей - племянником дяди Саши. Все пенсионеры между собой похожи, и сомнений ни у кого это не вызвало.

Если Саша что говорил невпопад, то племянник тут же поправлял его со словами: «Ну что ты, дядя?» - и нежно, как мог, обнимал за плечи своего «дядю» так, что у последнего трещали кости. В дальнейшем тот же Вася до полусмерти избил настоящего Метелю. Роль Васи заключалась в том, чтобы быть на виду, оставаясь инкогнито. Этот мошеннический прием давно известен и называется он «темная лошадка».

Саша оказался любителем спиртного и Васю знал только по имени, несколько раз с ним выпивал. Квартиру вернули потерпевшему, одного из преступников все же установили, но слишком поздно. Потерпевший неожиданно заболел и умер. Говорят, развитие болезни подтолкнула стрессовая ситуация, в которую он попал, да так и не мог из нее выбраться. Конечно, этого к делу не приобщишь.

У Метели прямых наследников не было, а наследники второй и третьей очереди не решились оспаривать свое право на наследство. В дальнейшем квартиру перепродали, но кто были эти лица, никто не выяснял, поскольку потерпевшего в живых уже не было. С его уходом из жизни и проблему мошенничества закрыли. Нет человека - нет проблем. А ведь Николай Метеля прожил всего 58 лет и мог бы еще жить, да жить..

Любители распивать спиртные напитки частенько заходили к одинокой пенсионерке Савченко, иногда и ее угощали. Как-то, после выпивки, ей предложили подписать документ, который дает право на получение материальной помощи в горис-полкоме. В дальнейшем на пенсионерку буквально посыпались жалобы, что в ее квартире посторонние лица вместе с хозяйкой распивают спиртные напитки, кричат, ругаются, одним словом мешают нормально жить. Те же завсегдатаи подтверждали, что постоянно пили в квартире одинокой пенсионерки Савченко, при том она их приглашала и пила больше всех.

Анастасию Савченко срочно отправили в спец-лечебницу. Через месяц старушка наведалась домой. За это время квартиру успели продать несколько раз, сменили замки, поставили металлическую дверь.

Новые жильцы ничего не знали об одинокой старушке. Они были добросовестными покупателями, приобрели жилье у порядочных людей, а те тоже культурные и порядочные. Оказывается, что, собираясь на лечение, Анастасия Семеновна «доверила» посторонним людям продать жилье вместе с мебелью и кухонной утварью, за ненадобностью. «Документ о получении материальной помощи» на самом-то деле назывался «Доверенность на право продажи жилища Анастасии Семеновны Савченко». Не прочитала - ее проблемы. Государство здесь не при чем. Пенсионерка до сих пор не может понять «Ведь точно такие же документы с названием «Доверенность» подписали при мне еще несколько человек?» - говорит она. Разница в том, что только Савченко подписала доверенность «по настоящему», остальные - просто так, для массовости и усыпления ее возможных подозрений.

Паспорт свой Анастасия Семеновна никому не передавала. Все нужные справки взяли без нее, благодаря «бдительности» Киевского БТИ, искусству нотариуса и брокеров. Осталась старуха ни с чем. Как ни бился ее внук, пытаясь защитить бабушку, у него ничего из этого не получилось. Документы составлены по всем правилам и заверены нотариусом.

У старушки не было никаких доказательств, отсутствовали и деньги, как таковые. Вообще, вокруг Киева и крупных городов то там, то сям то появляются, то исчезают целые поселки, населенные несчастными, беспомощными людьми, потерявшими жилье. Им приходится доживать век в жутких условиях, без моральной и материальной поддержки со стороны общества, из которого они вышли и никогда к нему не вернутся.

Это случилось в Киеве, на Борщаговке. Одинокий пенсионер, участник ликвидации аварии на ЧАЭС, Анатолий Наумов иногда мог позволить себе немного выпить. Он никогда не напивался допьяна, не приводил домой собутыльников, ибо выпивохой все-таки не был. Его уважали соседи за скромность и внимательное отношение к людям, не забывали и товарищи по последнему месту работы. А работа у Анатолия была очень сложная и ответственная - водитель.

И если кто-то мог позволить себе выпить рюмочку другую, то Анатолий это мог сделать только в выходной день - и то немного. Он за рулем - и этим все сказано. С выходом на пенсию Анатолий Наумов если и начал выпивать, то не часто, и не так уж много.

В этот злополучный день Наумов получил пенсию, купил кое-что их продуктов, зашел в кафе, выпил «дежурные» сто граммов водки и направился домой. Проходя мимо магазина, Анатолий механически повернул голову в сторону витрины. Вместо товара он увидел свое отражение. На него смотрел высокий симпатичный мужчина пятидесяти лет. Плечи его распрямились, в глазах загорелись огоньки. «Да я еще ничего, все наладится, - подумал он, - настоящая жизнь только начинается!» В прекрасном расположении духа Наумов направился домой. Люди казались ему симпатичнее и приветливее, все вокруг словно бы улыбалось ему.

- Хорошо! - еще раз подумал Анатолий, тряхнул головой, чтобы стряхнуть появившееся легкое голово-кружение, и бодро зашагал дальше. На перекрестке улицы Булгакова его подозвал к себе водитель автомашины «Жигули». «Извините, мужчина, подскажите, пожалуйста, как нам проехать к рынку «Элерон»?»

- Перекресток, светофор, поворот, - начал пояснять Наумов.

- Что-то я не очень разбираюсь в вашем Киеве, может, вы проедете с нами и покажете дорогу? - вежливо попросил водитель «Жигулей».

- Водители должны помогать друг другу! - сказал Анатолий, садясь в салон автомашины.

- Ого! Да вы еще и водитель, коллега, так сказать, - ответил пассажир автомашины.

В салоне было два человека: водитель, лет 27, отрекомендовавшийся Сашей и его друг Витя, чуть постарше.

«Надо же, какие прекрасные люди бывают, незнакомые, а с уважением относятся ко мне», - снова подумал Наумов. По пути заехали к знакомому Вити.

- Я мигом, буквально пару минут подождите меня, - сказал Виктор и скрылся в подъезде. Вскоре он появился с целлофановым пакетом в руке.

- Все нормально, можно ехать. Тут мне кое-что передали для нас, - и он загадочно подмигнул Анатолию.

- Ему нельзя, а мы пассажиры, нам можно.

- Все идет нормально, - подумал Наумов. Подъехали к рынку, остановились в стороне Витя предложил выпить за оказанную помощь и знакомство. Анатолий Наумов произнес короткий тост: «Ну, поехали!» - и выпил, как годится тостующему, первым.

Проснулся Наумов среди ночи в незнакомом доме, голова раскалывалась от боли, хотелось пить. Он вышел из комнаты в коридор и столкнулся с бородатым мужчиной, явно похожим на цыгана. Бородач успокоил Анатолия, напоил водой и уложил снова в постель.

- Спи, - сказал он. - С тобой было очень плохо, сейчас ты у хороших людей, все будет нормально. Мы боялись кризиса, но, слава Богу, кризис миновал нас, тебя довезли нормально, без происшествий. Цыган удалился.

Анатолий больше не мог спать. Он лежал с открытыми глазами и думал. Мысли его путались. Версии появлялись одна за другой и сами собой отпадали; «Это не моя квартира и мне не померещился цыган, я не в больнице, вчера я был здоров и как я мог заболеть. Дорога, перекресток, автомашина. Автомашина и парни! Они меня чем-то напоили! Вот тебе и хорошие люди!» - подумал Анатолий.

Утром все прояснилось, когда Наумов вышел во двор трехэтажного особняка с высоким забором. Во дворе бегали куры, пара лошадей мирно жевали сено. Возле них суетился какой-то мужик, явно не похожий на цыгана. К мужику важно подошел все тот же бородатый цыган и врезал ему плеткой. «За что вы его?» - спросил, ежась от страха, Наумов.

- Знает за что, травку, видите ли, курить начал. Я тебе покажу! - погрозил ему бородач. Из дома вышел Саша, и они с бородачом заговорили по-цыгански...

Кому-то эта история, в духе «Кавказского пленника», может показаться совершенно нереальной: «Да неужели же подобное может произойти в Украине, в наше время?!» Представьте себе, может... Наумов вдруг оказался за сотни километров от родного дома в компании совершенно незнакомых ему доселе личностей.

Потянулись скучные для Анатолия дни пребывания в чужом доме, время от времени подогреваемые спиртным. Вместе с таким же как он «постояльцем» Васей Березовским из Харькова, они ухаживали за домашними животными, помогали по хозяйству, красили, белили, рубили дрова. Одним словом, выполняли всю черную, домашнюю работу.

«У Березовского в Харькове есть квартира и что-то там, у цыган «не сходилось» с завладением его жилищем из-за матери, которую отправили в больницу. Видимо это и послужило поводом для недовольства хозяев и избиения собственника квартиры. Саша с Витей на цыган совсем не похожи - а поди ж ты... А бородач наверняка тут за главного!» - такие примерно наблюдения и размышления вяло ворочались в черепной коробке Наумова.

После всех своих «открытий» Анатолий совсем загрустил, плечи его опустились, глаза потускнели, он весь как-то сразу осунулся, постарел. Цыгане наоборот были в хорошем расположении и, кажись, всей душой привязались к Наумову. Его покладистость, безразличие к окружающей обстановке явно нравились хозяевам, их дочери и двум сыновьям Александру и Виктору. Наумова постоянно хвалили, называли молодым человеком, ему даже подобрали невесту из своей среды - некую Валю Одурченко двадцати двух лет по паспорту и тридцати трех лет от роду, как и полагается у бродячих цыган...

Поговаривали, что у Вали есть взрослые дети, их не менее четырех, но наверное, это все злые языки и людская зависть мешают Анатолию быть счастливым, как никто на свете.

Находившийся постоянно в состоянии легкой эйфории под воздействием напитков, которыми угощали его, Наумов безразлично кивал головой на все предложения хозяев. Ему и впрямь казалось, что это изменит его судьбу. «Женюсь и уеду, наконец, из этого проклятого места в Киев, вместе с женой. Не понравится - разведусь и дело с концом», - думал он.

К тому времени Анатолий Наумов уже знал, что он находится не в Киеве, как полагал раньше, а в Днепропетровске, на окраине города. Хозяева тоже знали, что у Анатолия есть однокомнатная квартира в Киеве, в которой он проживает один. Однажды Наумов попытался бежать, его задержали и предупре-дили, что если попытка повторится, быть ему битым неоднократно, и лишат его не только почестей, но и спиртного, к которому он успел привыкнуть. «Бежать от своего счастья захотел!» - укоризненно качал головой бородач.

Чтобы оформить брак, необходимо иметь паспорт. Пришлось ехать в Киев за документами, все с теми же Сашей и Витей. Кроме паспорта у Наумова забрали пенсионное удостоверение, удостоверение ликвидатора аварии на ЧАЭС и все документы на его однокомнатную квартиру. Анатолий безразлично смотрел, как парни, на правах родственников, роются в его вещах, выбирают получше костюм для свадьбы и забирают документы. Воля его была давно подавлена, он ушел в себя, в свои мысли. Анатолий думал о том, что это когда-нибудь, да закончится, и он вернется в свою квартиру. С женой, без жены - какая разница, лишь быть дома...

В загсе их не захотели расписывать в тот же день. Пришлось организаторам бракосочетания выставить жениха за дверь и показать подозрительно выступающий живот невесты, чтобы убедить работников загса в неотложности этого мероприятия. «Дело молодое!» - повторяла мать-цыганка. Посмотрели бы они на «жениха», который в это время безразлично сидел в коридоре и напоминал собою старую, сморщенную торбу.

Расписавшись в журнале, молодые получили свидетельство о браке и вышли из загса. Наумов украдкой взглянул на свою жену, которую до этого видел всего один раз (она жила в соседнем доме и к хозяевам Анатолия заходила редко). Валентине, теперь уже его жене, было за тридцать.

Невысокая, симпатичная женщина, явно цыганка, по паспорту - украинка. В одной руке она держала документы, а другой поддерживала мужа, бережно ставившего непослушные ноги.

Вместе закрытием двери загса исчез сам по себе большой живот у невесты. Анатолию же объявили, мол, пришлось подмазать.

«Что поделаешь, ты нам не чужой, сынок», - ласково промолвила теща, обращаясь к Наумову.

Вместо поздравлений и пышной свадьбы, Наумову пришлось срочно приватизировать квартиру и оформить на жену доверенность с правом распоряжаться его имуществом, и получать пенсию мужа (Кстати, она оставила свою фамилию Одурченко).

Все это сопровождалось выпивкой и восхвалением достоинств жениха, заключавшихся в умении красиво слушать и молча кивать головой в знак согласия, когда этого от него требовали. «Теперь уж не долго осталось ждать - уеду отсюда, все равно уеду!» - думал Наумов, опуская голову все ниже.

Анатолию казалось, что его мысли могут подслушать и тогда все пропало.

У бородача и его команды были свои мысли насчет Анатолия. Валентина продала за семь тысяч гривен квартиру Наумова своей сестре, почему-то имеющей не типичную для цыган фамилию Куюм. Валентина успела съездить в Киев, получить и прикарманить пенсию мужа в сумме 450 гривен, чтобы не пропил.

Жила она по-прежнему отдельно от мужа Анатолия, что, как известно, законом не запрещено. Так прошло долгих три месяца. Если бы не случай, вряд ли мы узнали бы эту историю. Вообще вся наша жизнь состоит из ряда случайностей, из которых потом уже ученые выводят закономерность.

Куюм с сестрой Валентиной, братьями Сашей и Витей (у всех их разные фамилии, что в принципе бывает, когда отцы разные, а мать одна) поехали в Киев, чтобы продать бывшую квартиру Наумова. К этому времени брокер подыскал им покупателей - артистов.

Сторговались за 19 тысяч долларов США, что устраивало и покупателей, и продавца. В отличие от многих других людей, которые, приобретая жилье, не очень-то интересуются его происхождением, артисты пошли вместе с брокером к соседям, поговорили с дворником, подошли и к участковому. Все подтвердили, что Наумов Анатолий никогда не был женат и квартиру не собирался продавать. Действительно, он выпивает, но не буян и вообще тихий, спокойный, порядочный человек. «Кстати, где он сам, его уже давно нет дома!» - подоб-ные вопросы посыпались, как из рога изобилия. «Продажей» квартиры заинтересовался участковый инспектор милиции и работники уголовного розыска.

В Святошинском райуправлении милиции потребовали от продавцов доказательств того, что муж Валентины Одурченко Наумов, живой. Милиция его разыскивала с октября месяца.

- Пусть он сам продает нам жилье! Квартира принадлежит Наумову, а не Одурченко, хотя у нее и доверенность есть! Сейчас сколько угодно липы развелось и нельзя мерить никому кроме самого хозяина! - заявили артисты.

- Покажите нам Наумова, тогда и разговор будет о купле-продаже. Я не хочу, чтобы потом меня по судам таскали, - настаивал брокер.

Пока шли разбирательства, Валентина съездила в Сбербанк, чтобы получить пенсию мужа. Однако ж, и тут не подфартило. «Доверенность не годится - она разовая. Здесь написано, что Наумов поручает жене получить его пенсию, а не получать постоянно. Вы уже получили один раз пенсию мужа в сумме 450 гривен по этой доверенности. Больше не приходите к нам, пусть муж сам получает свою пенсию. Уходите, иначе вызовем охрану!» - заявила кассирша. В отличие от других организаций тут соблюдались инструкции, и Одурченко пришлось отступить. В довершение всех бед, у задержанных горе-продавцов злополучной квартиры, изъяли документы и потребовали доставить в райуправление Анатолия Наумова целым и невредимым.

Как шкодливые псы, побитые хозяевами, ехали домой цыгане на своих «Жигулях». Что дома-то будет? Что скажет отец? Провал операции, да еще какой! Наумова нужно будет везти. «Если не согласится продать жилье, будем; отстаивать в суде свои права!» На сем и порешили.

Оставим на время наших комбинаторов. Пусть их семейные разборки останутся тайной, а мы вернемся к Наумову. После беседы в милиции он сменил замки входной двери и оставил квартиру под присмотр соседей. Страх перед возможной поездкой «в гости» к ново-испеченным «родственничкам» заставлял его постоянно менять свое местопребывания.

Мне с трудом удалось разыскать потерпевшего. Осунувшийся и усталый от нервного перенапряжения он сидел передо мной с опущенной головой, как прови-нившийся школьник. Прежнего водителя, умеющего ориен-тироваться не только в сложной дорожной обстановке, но и в жизни, не стало. Наумов Анатолий своим внешним видом и поведением выражает внутреннее состояние травмированной души и не скоро, как говорят в народе, он оклемается.

А силы ему еще ой как понадобятся, поскольку тем временем Куюм со своей бригадой подала в суд на Наумова, который не разрешает ей, добросовестному приобретателю (каковой она является по закону), пользоваться жильем, в крайнем случае продать эту спорную квартиру «Всю жизнь я собирала копейку до копейки, чтобы купить в Киеве квартиру. Целых семь тысяч гривен отвалила за какую-то гостинку и ту не могу продать?» - сетовала она.

Не удивляйтесь, есть случаи продажи жилья и за меньшую сумму. В свое время жители Луганска, отец и сын Бабенко (оба пенсионеры), «продали» свою однокомнатную квартиру за 1000 купонов, что на то время соответствовало цене десяти буханок хлеба.

Договор подписывали под угрозой ножа в автомашине преступников, а нотариус ожидала в стороне, пока «церемония» закончится, и можно будет скрепить печатью законность сделки. Не подумайте ничего плохого о государственном нотариусе. Ее предупредили, что собственник квартиры инвалид и ему тяжело пере-двигаться, поэтому он просил оказать услугу и разрешить подписать договор, не выходя из автомашины. Нотариус вышла на улицу и удостоверилась, что пенсионер в автомашине. Тут же к нему подсел преступник с договором, чтобы Бабенко поставил в нем «карлючку» вместо подписи.

Младший Бабенко не согласился, и ему в бок тут же уперся нож. Пришлось подписать. «А теперь выгляни в окошко и улыбнись нотариусу старый хрен», - сказал, улыбаясь, бандит. С большим трудом, после вмешательства высших инстанций, квартиру удалось вернуть.

Киевлянин М. занял 140 долларов на развитие бизнеса. Через месяц ему «включили счетчик» (В его расписке к сумме долга ежемесячно добавлялось по одному нулю). Пришлось М. расстаться с двухкомнатной квартирой на массиве «Оболонь». Оставшуюся сумму «долга» милостиво списали: «Так и быть, простим ему долг, где наше не пропадало», - сказал главарь банды и зачеркнул один ноль. Даже среди преступников бывают «добрые» люди.

Писать заявление в милицию потерпевший категорически отказался. Что ему было делать. Расписку писал он собственноручно, плюс показание шести «свидетелей». Закон не на его стороне. А где в законе вы найдете порядок взимания долга, предел процента и предел суммы, если сторонами являются граждане?

Параллельно с преследованием по суду, Наумова начали физически отлавливать родственники жены, чтобы взглянуть в его «бессовестные» глаза и сказать. «Ты что это, дорогой, как обманывать честных девушек, так пожалуйста? Поручил жене продать квартиру, а теперь в кусты - не выйдет!» - и помахать перед его носом указательным пальцем. «Закон на нашей стороне, и ты пойдешь с нами в суд, ты понял! Пижон!»

И судиться ему теперь - не пересудиться, поскольку доказать такие реально имевшие место вещи, как незаконное лишение его свободы и принуждение к продаже квартиры доказать крайне проблематично - свидетелей, как вы понимаете, днем с огнем не сыщешь. Зато полно свидетелей, которые подтвердят, что в загсе его никто под дулом автомата не держал, да и подписи на всех документах, как не крути - его, подлинные. А все из-за каких-то ста грамм водки, будь они неладны, выпитых, как говорится «не в том месте и не в то время»...

Фотофакт