«Чтобы меньше проукраинскую точку зрения высказывал»: Переселенец из ОРДЛО рассказал об издевательствах боевиков

13.03.2019 10:00

Статистика утверждает, что из ОРДЛО на подконтрольную Украине территорию за четыре года мигрировали около полутора миллиона людей. Немало внутренних переселенцев и в Николаевской области. Причины у каждого свои, но неоднократно в Сети всплывала информация, как боевики пытали своих жертв и угрожали им. Такими же сведениями располагает и Служба безопасности Украины, и периодически обнародует различные показания потерпевших, в том числе и гражданских лиц, над которыми по различным мотивам, начиная от личной неприязни, заканчивая пропагандой украинских настроений, боевики могут издеваться, нанося физические увечья и психологические травмы.

Украинский Уголовный Кодекс предусматривает ответственность за пытки и похищение человека. Но по факту виновные безнаказанно продолжают заниматься подобной деятельностью, а различные ведомства, которые должны расследовать эти преступления, могут все «списать», поскольку доказательную базу в условиях российской агрессии на Востоке Украины собрать практически невозможно.

«Преступности.НЕТ» пообщались с мужчиной, которого практически с самого начала агрессии со стороны РФ боевики на две недели взяли в плен. Одной из причин стала украинская символика в его доме.

- Как только началась российская агрессия на Донбассе, вас «задержали» боевики и некоторое время содержали, попутно оказывая физическое насилие. Расскажите, как это было?

– Еще до «референдума», когда происходил Майдан, я открыто говорил о проукраинском настроении. Приехал к себе в город, увидел изменения в том, что «казаки» начали себя вести более нагло, ходили в форме, но вели сначала себя тихо.

А в форме какой?

– Казачей.

А там был еще кто-то?

– Нет еще. Потом у них появились шевроны с надписью «Новороссия», «Великого войска Донского». И начали они кучковаться, начали появляться неизвестные люди, говорящие по русским, с болгарским акцентом. Пошли слухи по городу, что «беднеровцы» появились, хотят напасть на наш город, разорвать народ Донбасса, потом у нас пропало украинские телевидение, радиовещание. Появились пророссийские каналы – после референдума. А до референдума, приехав с последнего Майдана, я шел (по городу, – ПН), на мне была украинская ленточка, они увидели, кинулись на меня. На тот момент они уже начали с собой носить оружие, но не открыто. Приехал я домой, а потом начали появляться люди, которые призывали людей, к тому, что «украинская хунта» чуть ли не съест всех и убьет. И «русский мир» их может только спасти, они об этом начали кричать на площадях. Милиция, которая была, стояла в гражданской одежде вокруг. Ничего не делали, уже на тот момент сняли украинскую форму.

Официально они (милиция, – ПН) тогда не входили в структуру так называемой «ЛДНР»?

– Не входили, но они ходили в гражданской одежде. Затем после призывов, я услышал, что начались крики «Правый сектор, правый сектор», побежали они к милиции, они открыли «оружейку» и выдавали оружие.

Кому выдавали оружие?

– «Казакам», которые пришли. Им выдавалось оружие. Они кричали, что поедут в Нагольную, потому что там засел «Правый сектор», и они поедут защищать город от них. На самом деле они поехали на Славянск. Затем, в 2014 году, пришел референдум. Я приходил туда, чтобы посмотреть, как все происходит. «Референдум» этот охранялся людьми русскоязычными, неизвестными мне. Они были явно не из нашей области, не из Украины. Потом, когда начали обстреливать Дьяково, мы собрались с детьми и уехали в Харьков. Я остался дома, потому что надо было присматривать за домами, и увидел двух известных мне людей – из нашего города, и двух неизвестных, которые назвали себя уголовным розыском «ЛНР». Уже тогда, после референдума. Спросили, есть ли у меня запрещенные вещи в доме, я ответил, что нет.

А что именно они искали? Запрещенные вещи, например, оружие?

– Да, оружие, что-то такое. Зайдя в дом, я увидел, что у меня стоял стол, на кухне была приоткрыта форточка, на столе лежали две гранаты РГД, и пакет с какой-то травой.

Это вам подкинули?

– Да, они положили через форточку. До моего прихода они находились во дворе, форточка была открыта. Сначала они забрали меня к себе в камеру предварительного заключения, затем отдали меня казакам – там меня побили, выбили мне зубы. Там находились люди. Когда-то там были овощные ямы, была овощная база. Там располагались именно «казачества». И возле углесбыта находилась еще база, где держали в железном гараже. А контора, где они находились и называли ее «штаб», находился напротив бывшего углесбыта. Потом, когда они начали наглеть, делить казачества Плотницкий с «ЛНР», приехали «ЛНР», положили «этих» лицом в землю, изгнали их оттуда, в общем. Они хотели, чтобы там была «Новороссия», как они называли, но «ЛНР» решила, что они будут главные, когда эти бандформирования начали делить между собой власть. Я так понимаю, что это происходило во всех областях.

Так я понимаю, что вас «задержали» во дворе?

– Мой знакомый, да.

Как они это объяснили? Вот подкинули гранату, якобы пришел уголовный розыск, было ли там какое-то, скажем так, уголовное дело?

– Нет. У меня просто везде висела украинская символика, они знали, что я был на Майдане. Скорее всего, это было с подачи тех, потому что я открыто говорил о том, что никакого «ЛНР» не должно у нас быть, что мы являемся украинской территорией, что Донбасс – это Украина. Те, которые были мне знакомы когда-то, даже те, кто был вместе со мной на Майдане, они перешли на сторону «ЛНР» и в связи с тем, что я говорил о том, что был не согласен, думаю, так со мной себя повели, чтобы я меньше говорил. Мне угрожали, через социальную сеть «Одноклассники» писали, и звонили потом. Но у я уже находился на украинской территории.

То есть кто-то вас сдал?

– Да.

Кто?

– Я думаю, мои знакомые.

Которые имели пророссийские настроения?

– Сначала у них были проукраинские настроения, потом перешли на сторону «ЛНР». Они приезжали ко мне с оружием. Однажды они ко мне приехали и предложили вступить в ряды «ЛНР» – один стал у них командиром разведки, второй стал командиром ракетно-зенитных подразделений. Но я сказал, что не буду. Я думаю, что скорее всего это были они.

Сколько по времени вас в этом «изоляторе» держали?

– Всего около двух недель. Но в изоляторе меня продержали, по-моему, три дня, потом я находился уже в ямах, где находились военные. Отдали меня казакам.

То есть, сначала, назовем его, изолятор «милиции ЛНР», а потом они перевели вас..

– По изолятору уже ходили в кубанках, он не был подконтролен МВД.

Он уже принадлежал «казакам»?

– Да, это были все те же казаки. Но они бывшие сотрудники милиции, перешедшие на сторону казачества.

Что с вами там делали? Как-то пытали, оказывали психологическое давление? Были, возможно, какие-то угрозы в вашу сторону?

– Меня били.

Чем? Руками, какими-то спецсредствами?

– И руками, и ногами. Меня били. После травмы у меня была эпилепсия. Когда начинались приступы, меня забивали просто. Все. У меня знакомый там один работал и мне удалось попросить телефон, я набрал жене, сказал, что у меня такая ситуация и так случилось. Она мне сказала, что ничего не может сделать, позвонила знакомым. Один из них, как я уже потом узнал, дал за меня залог, пошел договорился с комендантом, пришел казак, вывел меня, забрал оттуда и сказал, чтобы я больше не появлялся, и я свободен.

Какая сумма залога была?

– Тысяча долларов.

И после этого вас спокойно отпустили?

– Да. После этого я быстро продал перекупщику машину, вернул деньги тому, кому я был должен. Сел в последний поезд Луганск-Одесса, после того взорвали железную дорогу там. А из Одессы уже поехал в Очаков к семье.

Какие действия со стороны семьи были, пока вас удерживали в этом изолятор? Возможно, в розыск объявляли, обращались в какие-то структуры?

– Жена начала звонить знакомым. Некоторые из них были как раз на стороне казачеств. Товарищ, получается, меня выручил, дав залог. Они обещали, что заберут меня рыть окопы, говорили: «Чтобы была польза от вас, укропов».

А кто с вами еще был?

– Еще пару человек, местных жителей. Я не знаю их дальнейшей судьбы, потому что…

Были у них какие-то требования к вам?

– Требований не было вообще никаких.

Просто перед ними была поставлена такая задача?

– Да. Чтобы я меньше свою проукраинскую точку зрения высказывал. Но я не скрывал этого.

После того, как вас выпустили, какие были ваши действия? Вы уехали?

– Я не уехал, у меня были животные дома, за которыми остался присматривать, я нашел человека, который бы это делал, попросил, чтобы он там и жил, он как раз не хотел жить с родителями. Мог жить пользоваться всем, только присматривал за животными. И уехал.

А семья?

– Семья уже была в Украине. Они переехали перед этим. Моя семья была здесь, когда это все произошло. Они уехали в июне 2014 года, а я в октябре того же года. Думали, что это все быстро решится, успокоится.

Вы обращались в правоохранительные органы после того, как вернулись на территорию, подконтрольную Украине? В прокуратуру, СБУ?

– Я видел сотрудников СБУ, да, общался с ними.

Писали заявление о том, что вас задержали, взяли в плен?

– Да.

Какая поступила реакция?

– … Я думаю, когда это все закончится, можно будет разговаривать по-другому с теми, кто это все делал и делает.

Во время захвата в 2014 году, когда началась агрессия с российской стороны, как действовала украинская милиция, СБУ?

– Я могу сказать по своему городу – практически все перешли сначала на сторону казачества, начали ходить в кубанках, с автоматами по городу, ездить на машинах с надписями «Новороссия».

То есть они никак не противостояли этому, чтобы пресечь такие действия?

– Нет. У нас был начальник милиции Сергей Анатольевич, он был очень расстроен. Я слышал, что впоследствии он перешел на украинскую сторону.

Вы знаете фамилии тех людей, которые были в украинской милиции, а потом перешли на сторону боевиков?

– О других я не слышал. Но я видел, что в основном все сначала стали казаками, потом перешли на сторону «ЛНР».

Если все-таки вернуться к вашему обращению в правоохранительные органы, вас опрашивали уже, просили идентифицировать лица тех людей, которые вас тогда задержали?

– Да.

Вы знаете фамилии этих людей?

– Да, знаю. Но не буду их называть.

Они до сих пор находятся там?

– Да.

В отношении них открыто уголовное производство?

– Да. Я видел их на сайте «Миротворец».

В розыск они объявлены?

– Конечно. Как боевики «ЛНР». С фамилиями, фотографиями, всеми данными.

По какой статье производство открыто?

– Я думаю, им не одна статья вменяется.

Конкретно за ваш случай.

– За мой случай – не знаю. Суд решит, если будет суд.

Для начала должно же быть дело, например, по статье «Пытки».

– Мародерство, угрозы.

Это все относительно них?

– Да.

Все-таки со стороны правоохранительных органов это расследуется, по вашему мнению?

– Я думаю, да.

Какие следственные действия проводились?

– Достаточно, думаю, того подтверждения, что нужно оказаться там. Нужно оказаться там, когда это снова будет украинской территорией. Тогда будет все видно, я покажу все дома. Тогда будут подтверждения соседей, свидетелей, такое. Пока территории оккупированные, никто не будет ехать никуда и опрашивать, потому что это является угрозой для жизни.

А среди ваших знакомых были случаи, когда за проукраинское настроение могли задержать, как в случае с вами?

– Я слышал, что такое было в других городах. У нас в городе те, кто был настроен проукраински, в основном уехали.

До референдума замечались какие-то предпосылки к тому, что в результате произошло?

– Да, потому что кричали «Хунта, Донбасс всех кормит, хунта все отбирает, будем жить лучше, если мы отделимся». Но, как показало время, стали жить хуже.

Это вы общались со своими знакомыми, которые остались там?

– Да, да. Есть же родственники.

А они все-таки как настроены?

– Они настроены жить тихо и мирно, чтобы все стало на свои места. Обычно по этому поводу они просят, чтобы с ними не говорили, потому что телефоны прослушиваются.

А вы слышали о таких прецедентах, когда после разговора, тоже кого-то могли задержать, если говорили там неугодную, ненужную информацию.

– Я не слышал, потому что я общаюсь с родными, в основном, ну а те, кто звонили мне с угрозами, я думаю, им нечего было бояться.

Вам звонили с угрозами, когда?

– Года два назад, начинали мне звонить, сейчас может подзабыли просто.

Это уже после того, как вы приехали сюда?

– Да.

А что они хотели?

– Сказали, что они идут за нами сюда.

Сюда – это?

– Да, в Николаев.

Конкретно за вами?

– Ну, иду за тобой и за твоей женой.

А с какой целью они это делали?

– Потому что мы проукраинские. Я думаю, не только за нами они идут, они имеют в виду, что они завоюют эту территорию, тогда - дойдут и до нас. Мол вспомним мы о «Новороссии». Которой не существовало и не существует по сей день.

Они только говорили, что мы придем за вами и никаких там открытых угроз жизни не было?

– Нет.

А с вот эти вот обращением, вы куда-то ходили? По поводу таких угроз?

– Ну, телефонные звонки были. Но я не боюсь их, честно говоря. Я бы хотел увидеть их, но только тогда, когда там будет украинская территория.

А вы знаете, кто это делал?

– Да.

Это те же люди?

– Да, те же люди.

Ваши бывшие знакомые?

– Да, мои знакомые.

В Генпрокуратуре Украины есть отдельное управление, которое занимается подобными преступлениями, как было совершено в отношении вас. Оттуда к вам не обращались?

– Пока нет.

А по вашему мнению, почему? Они все-таки должны как-то заниматься этим расследованием.

– Думаю, оно действия никакого не даст сейчас на той территории. Когда придет украинская власть, тогда может будет все это разбираться. Да, заявление у меня есть. Кто-то сказал, что они оказались заложниками положения. Тем не менее, я вижу, что у нас начальник милиции выехал из города. Стал воевать против боевиков.

Ну вот видите, это не заложники положения.

– Значит кому-то было удобно и выгодно остаться. Потому что у них там звания, регалии.

То есть, те, которые остались из милиции украинской перешли в террористическую милицию?

– Да.

Они повышались в званиях?

– Да, награждались медалями и участвовали вместе с боевиками в обстрелах, нападениях, грабежах. Я видел, что им привозили новые автоматы.

С Российской территории?

– Да. Они со времен советского союза, они были абсолютно новые. То есть, их привозили, они лежали на складах, когда-то можно было использовать, поэтому раздавали всем. Все ходили по городу с автоматами. Появились все неоднократно судимые, перешли туда. Такие люди, которым нельзя давать оружие. Психически ненормальные люди. И они стали в один строй вместе с работниками бывший, так сказать, милиции украинской. Бывшие сотрудники, там действующими работниками ЛНР, они были в одном строю. То есть, получается они до этого садили их с тюрьму.

А если говорить о количестве милиции украинской и милиции уже террористической, по соотношению, по количеству штата.

– Такое чувство, что штата прибавилось.

Намного?

– Ну я видел, туда начали подтягиваться, они рядом были, находились два здания, здания одной милиция, здания в котором били людей, ну били так, называлось. Когда они сразу поставили комендантский час, им нужно было ловить людей, для того, чтобы они убирали, помогали, что-то делали там для них, гражданских. Гуманитарка, которая приходила для поддержки народа Донбасса оставалась вся там, у этих формирований, они начали продавать на рынке ее. Тем не менее, народ там перестал возмущаться, потому что за то, что ты будешь возмущаться – будет происходить, в принципе то же, что и со мной.

Снова касательно расследования преступления против вас. Вы, я так понимаю, считаете, что это все возможно только после того, как Луганская область снова станет подконтрольной Украине?

– По-другому никак не будет.

А как вы вообще оцениваете работу правоохранительных органов в данном случае?

– Они работают. Пока будет идти финансирование боевиков, будет поступать вооружение, конечно никто ничего не сможет там сделать. Им никто ничего не может сделать.

А вот, эти люди, которые там вас захватили, которые вам угрожали, они даже не было заочно осужденные, правильно?

– Ну, я так понял сайт «Миротворец» осуждает, заочно. На сайте «Миротворец» боевики, которые обвиняются в предательстве родины, предательстве украинского народа.

Он же, грубо говоря, юридической силы не имеет.

– Пока не будет та территория, пока не будет закрыта граница с РФ, я думаю, не будет ничего пока меняться. Пока страна-агрессор финансирует это. А этим людям нет выхода другого, теперь они будут воевать, будут находиться на территории боевиков, потому что они заочно буду знать, что осуждены. Им деваться некуда. Поэтому, они будут до последнего там. Если только будет освобождение этих территорий, то скорее всего им нужно будет ехать на территорию РФ.

А касательно работы СБУ, они опрашивали вас, правильно? И по поводу пыток?

- Да, они регистрировали все, конечно.

Беседовала Виолетта Чех, специально для Преступности.НЕТ

Фотофакт