Скандальный А. Ильченко: В городе 90% больных людей. Психиатры это признают, но скромно об этом молчат

15.03.2011 17:23

Скандальный николаевский пенсионер, национал-патриот Анатолий Ильченко - вечный борец за справедливость. Он стал известен николаевцам тем, что «запретил» мэру Владимиру Чайке выступать во время массовых мероприятий на русском языке, а также многими другими судебными тяжбами. А нынешней суровой зимой целыми днями пикетировал здания органов власти с провокационными плакатами, добиваясь ремонта в подвале своего дома. Многие считают его ненормальным. Представители власти не обращают на него внимания, ведь как говорил Владимир Чайка: «Что с него взять? Он же неадекватный».


Для того, чтобы узнать, что заставляет пенсионера чуть ли не каждый день оббивать пороги мэрии, николаевской ОГА, ЖЭКов, санстанций, судов и других учреждений, корреспонденты «НикВестей» решили пообщаться с ним лично, узнать историю его жизни и его взгляд на происходящие вокруг него события.


Отметим, что к моменту встречи сотрудники ЖЭКа уже частично навели порядок в подвале дома, поэтому противный запах, на который неоднократно жаловался пенсионер, не ощущался. Однако соседи Анатолия подтвердили, что из подвала действительно воняло сильно и достаточно длительное время. Кроме того, они рассказали, что в квартирах живут блохи, из подвала забегают крысы. Жительница одной из квартир на первом этаже Елена поделилась, что уже несколько лет не может продать квартиру из-за стойкого запаха канализации и блох. Все соседи, с которыми нам удалось пообщаться, говорили, что очень благодарны Анатолию Ильченко за то, что он делает и то, чего добивается. В то же время никто из них не готов выйти на подобные пикеты, находя отговорки в работе, детях, отсутствии времени…


Как оказалось, Анатолий Ильченко живет один в коммунальной однокомнатной квартире, обставленной скромно, можно даже сказать, аскетично. В его квартире - голые, давно некрашеные, стены, такой же голый прохудившийся пол. Из мебели - только деревянная кровать, шкаф, магнитофон, рабочий стол с компьютером, который Анатолию еще четыре года назад подарил киевский адвокат, депутат Верховной Рады первого созыва Иван Макар, и книжная полка. Среди книг, которые читает Анатолий, есть несколько учебников по немецкому языку, так как недавно он поступил в ННУ им. В. А. Сухомлинского на факультет иностранной филологии. Он приобрел много кассет с аудиоуроками и считает немецкий язык не менее красивым, чем украинский. Пенсионер любит слушать классическую музыку. Он дал корреспондентам «НикВестей» послушать свои самые любимые музыкальные композиции и в кульминационные моменты мелодий на его глазах появлялись слезы.





«Счастливое советское детство было, но только не у меня»


Анатолий Ильченко родился 3 мая 1954 года в c. Константиновка Баштанского района. Был седьмым, самым младшим, ребенком в семье. В семь лет Анатолий пошел в начальную школу в Константиновке. С пятого класса учился в школе соседнего села Пески.

- Мне в школе нравилась математика и арифметика. Я сходу решал задачи, которые учитель давал, - рассказал он. - Если я не решал задачу, то уже никто не мог ее решить. Но я писал плохо, без черновиков, перечеркивал, исправлял. У нас в классе была девочка-отличница, но по математике она была слабее. Так вот, она у меня списывала и получала пятерки, а я черкал и получал четверки. Никогда не мог сочинения писать по литературе, ошибки делал. Но читать очень любил, брал книги в библиотеке. А с поведением в начальных классах у меня было хорошо - я не срывал уроки и с одноклассниками мы вроде не дрались. В Песках мы все боялись учителя химии и биологии. Я помню первый урок у него в пятом классе. Он с нами знакомился по очереди. Когда я встал, еще ничего плохого не сделал и даже не думал, он мне сказал: «Это из тех Ильченков балованных?». Просто мои старшие братья плохо учились и были балованные. Вот он подумал, что и я такой. Но я таким не был.

Когда Анатолий учился в пятом классе, умер его отец.

- Мой отец фронтовик. Так что, когда на меня кричат «бандеровец», пускай знают о том, что мой отец был красноармейцем. Но я об этом узнал, только когда его хоронили. На похороны пришел парторг и сказал, чтобы мы кресты не несли, потому что отца будут хоронить с флагами. А флаги и крест - несовместимы. И вот только тогда я узнал, что он был фронтовиком. То есть ему ничего не давали, никаких льгот.

В связи с потерей кормильца, семья Ильченко оказалась в тяжелом материальном состоянии. Из-за этого в седьмом классе Анатолий Ильченко по несколько недель прогуливал школу.

- У меня были одни штаны, одна рубашка, один пиджачок. После того, как мама постирает мою одежду, мне приходилось ждать, пока она высохнет. Мы бедно жили. Ребята в школу на велосипедах ездили, а мне нужно было пешком ходить. Сейчас я понимаю, что это глупости, но тогда я был обижен. Может быть, я бы и не обращал на это внимания, но я слышал, что говорили одноклассники. Одна-две несправедливости - и у меня сформировалось отчуждение, я перестал ходить в школу. Кто мне тогда мог подсказать, дать совет? Да никто.

В середине седьмого класса Анатолия, как ребенка из бедной семьи, отправили в интернат в Очаков. Там он проучился три четверти, но потом снова вернулся в село Пески, где закончил восьмой класс и пошел работать на кирпичный завод.

- Было очень тяжело. Мне ведь тогда не было даже 15 лет. Это была сезонная работа. Мама в то время уже была на пенсии, братья работали, но им не было до меня дела. С братьями у меня никогда не было дружеских семейных отношений. А сестры… Женщины есть женщины. Они всегда по-доброму ко мне относились. Когда закончился сезон в конце ноября, я месяца три не работал. И начались упреки со стороны других людей, что я сижу у матери на шее. В марте я поехал в Баштанку и устроился работать уже по трудовой в передвижную механизированную колону. Люди из нашего села тоже там работали. Я был маленьким, хотел пойти подручным к малярам. Одна бригада меня не взяла, потому что у них уже хватало людей. Тогда я пошел к другой. Один работник этой бригады сказал, что не нужно меня брать, второй же ответил: «Давай возьмем, пускай носит нам, пока горбатым не станет». Меня это так задело… В итоге меня все-таки взяли в штукатуры: я целыми днями мешал раствор и подавал его. Вот говорят: «Счастливое советское детство»... Да, оно было, но только не у меня.

В конце лета 1970 года Анатолий Ильченко поехал в Черновцы поступать в техникум на специальность «Геодезия», и был зачислен. Однако уже 1 сентября он забрал документы, так как решил закончить оставшиеся два класса школы. В конце концов, он досрочно окончил вечернюю школу в Корабельном районе Николаева, так как в то время подрабатывал в городе в строительном цехе.

«Я увидел какой-то дебилизм в этой армии»


В 1972 году Анатолия Ильченко призвали в армию. Сначала он служил в связистах, в николаевской воинской части на ул. Комсомольской. Но оттуда его вскоре перевели в учебную часть на ул. Володарского, где служили артиллеристы.

- Неделю они на меня смотрели. В итоге решили от меня избавиться. Ничего такого я там не делал. К примеру, десяти солдатам кусочки масла приносили на одной тарелке. Меня удивляло то, что все сразу накидывались на него, как свиньи в корыто. В результате мне оставалось полкусочка масла. Я решил тогда не есть его вовсе.

Такое поведение молодого солдата раздражало сержантов. Иногда, как признался Анатолий Ильченко, он даже шутил с ними.

- Например, во время строевой подготовки сержант приказал мне выйти из строя и сесть на скамейку. С остальными он занимался уже без меня. Потом всех выстроил и повел на ужин, а я продолжал сидеть. Когда же пришло время сна, меня начали искать. Командир роты узнал о пропаже солдата и получился скандал.

В конце концов, Анатолия Ильченко отправили в город Рени Одесской области, в часть, которая находилась рядом с Молдовой.

- Когда нас привели в роту, замполит показал, где чья кровать (там были двухъярусные). «Дедам», так называемым, это не понравилось. Они все переиначили. Доходило до смешного. Например, на нижнем ярусе кровати осталось одно место для «молодого». Туда положили кого-то. На следующий день «дедам» показалось, что этот солдат не так высоко ноги поднимал, поэтому они отправили его спать наверх, а другого вниз положили. Я на все это смотрел, и мне противна была эта армия. Я увидел какой-то дебилизм в этой армии. Когда в первый раз нам дали в руки автомат и вывезли в поле на стрельбы, некоторые парни и на тройку «не выбили». Им бы показали еще раз, дали бы вторую попытку, но нет, их заставили бегать туда-сюда в то время, как мы обедали. Я считал это издевательством, поэтому так и сказал начальству, и тоже стал плохим.

По словам Анатолия, в армии было много других не менее неприятных и несправедливых моментов.

- Однажды утром во время подъема я встал и, как обычно, начал заправлять свою постель. Ко мне подошел «дед» и сказал: «Слышь, салага, заправь постель». Я увидел, что все «молодые» заправляли не свои постели, а «дедовские». Я отказался застилать его постель и за «неправильный подход» получил два наряда. На другой день я опять не заправил, за что мне ночами спать не давали. «Дедам» нужно было и сапоги почистить, и сигарету принести, а я всего этого не делал. «Деды» говорили, что пока Ильченко не исправиться, спать не будет никто. Ребята, правда, даже не нападали на меня.

«Не такой, как все, значит ненормальный»


То, что Анатолий не хотел мириться с жестокими армейскими правилами, вызывало недовольство среди руководства части. Поэтому при первом же удобном случае, от него решили избавиться.

- Как-то, когда нужно было помыть полы в подвале, я там закрылся и заснул. Кстати, в этом же подвале как-то весной застрелился парень. Никто не знал, где я, и когда меня нашли, то снова был скандал. Меня отвезли к психиатру и предположили, что раз я не такой, как все, значит ненормальный. Я врачу все рассказал, как было, и он написал, что я здоровый. В результате меня отвезли обратно в часть.

Но, как рассказал Анатолий Ильченко, на этом конфликты не закончились.

- Один раз «дед» проштрафился, и ему за это сказали выкопать яму за пределами части. А он, естественно, заставил «молодых» копать. Когда сержант куда-то отошел, я побежал в сад сорвать яблоко. Когда я вернулся, никого уже не было. Вот и получилось, что я один остался вне части. Как я мог попасть обратно в часть, если нас нелегально выводили?! Настроение было плохое, и я пошел в степь. Шел подальше от границы, чтоб не подумали, что я хочу сбежать из всеми так любимого тогда СССР. В степи я переспал одну- вторую ночь, после чего решил, что нужно возвращаться. Меня к тому времени уже давно искали. После моего возвращения меня отвели к парторгу. Я ему рассказал, как над нами издевались, но меня опять отвезли к психиатру. Руководство прекрасно знало, что происходило в части, но никто об этом не говорил. Они привыкли, что все молодые сначала прислуживают, терпят, а потом сами заставляют прислуживать себе. Сейчас говорят, что настоящие мужчины - те, которые прошли армию. Может быть, но не в той части, где я служил, потому, что там все униженные были.

Анатолий Ильченко так и не смог смириться с армейской несправедливостью, и был комиссован со штампом в военном билете - «психическая болезнь».

- Мне написали, что я конфликтный, не хочу служить... Итак, я за четыре месяца поменял три воинские части, побывал в госпитале и вернулся домой… С таким штампом я не мог работать ни шофером, ни крановщиком, ни электриком, - никуда меня не брали, только на тяжелую грязную работу. Мне очень долго это мешало жить полноценной жизнью.

«Ты жуешь советский хлеб, ты дышишь нашим воздухом и не хочешь голосовать за советскую власть?»


После того, как Анатолия Ильченко комиссовали, он вернулся домой и начал работать штукатуром. Затем он решил поступить в Криворожский горнорудный институт. Ему повезло: когда оформлял справку формы 86, сельский врач сам расписался за всех врачей.

- Я был зачислен на специальность «Инженерная геодезия». Я бы там учился, но я не подружился с историками КПСС. В первом семестре у меня по истории КПСС была «3», во втором - «2». Я был в то время одним-единственным некомсомольцем на весь институт. Меня историк партии спрашивал: «А че это ты, Ильченко, не комсомолец?». Я отвечал: «Я могу быть некомсомольцем не худшим, чем ваши комсомольцы!». Тогда он мне в ответ: «Как это «ваши»? Почему ты отделяешься?». А я партию не любил, потому что она голод организовала, в нашем селе комсомольцы церковь повалили, забрали иконы, согнали всех в центр села и огласили, что религия - опиум для народа. Этим занимались наши односельчане, вот та голота - комсомольцы.

Так, как пересдать предмет Ильченко не разрешили, он остался без стипендии, а потому написал заявление с просьбой отчислить его из вуза.

- Характеристику, правда, мне написали неплохую. Я поехал на кирпичный завод и подзаработал денег. Это было летом. Поработал, потом поступил во Львовский политехнический, снова на геодезию. Денег мне хватило только на дорогу. Кроме того, заместитель декана при первой встречи вспомнил мне «2» по истории КПСС в Криворожском институте и я понял, что во Львове будет то же самое… Вот я и вернулся домой и начал работать электромонтером.

Очередным вузом, куда в 1975 году поступил Анатолий, был Николаевский педагогический институт. Он решил обучаться на физико-математическом факультете. Но погрызть гранит науки у него не получилось, так как ему не выделили места в общежитии. Из-за нехватки учителей в селе Приволье Казанковского района он, не имея диплома, вскоре начал преподавать там математику.

- Я проработал в школе до конца учебного года, так как взяли меня туда учителем на время. В 1976 году я поступил на заочную форму обучения в педин. В 1981 году закончил вуз. Все государственные экзамены сдал на «5». После третьего курса я уже работал учителем в школе при колонии строгого режима в Казанковском районе. Три года там работал. Мне нравилось работать с зэками.

Однако, Анатолий Ильченко и там не сумел подружиться с замполитом, да и с властью продолжал конфликтовать.

- Я в 1982 году написал Брежневу, что не буду голосовать на выборах, потому что не верю, что мы избираем лучших. После этого меня объявили антисоветчиком и забрали пропуск на работу. Замполит сказал мне: «Ты жуешь советский хлеб, ты дышишь нашим воздухом и не хочешь голосовать за советскую власть? Да тебе жизни не будет не только сейчас, но и в дальнейшем. И учителем ты больше не будешь работать». Они также повезли меня к психиатру. Врач сказал мне: «Увольняйся, езжай в другую область и в школу не иди. Тебе не дадут там работать». Тогда я уволился, поехал в Кривой Рог, начал работать электромонтером в трамвайно-троллейбусном управлении, взяли меня туда по 4 разряду. Через год дали 5 разряд. Коллектив работников был прекрасный. Я до сих пор жалею, что с ними не остался.

Несмотря на то, что отношения в коллективе были хорошими, Анатолий Ильченко был «неудобным» для многих людей.

- Например, однажды произошел конфликт: принесли на подстанцию три билета в театр. Мы отказались идти в театр, на что нам ответили: «Не хотите? Но деньги за билет заплатите - и можете не идти!». Это что такое? Это же нас заставляли идти в театр! Я протестовал и поэтому был неудобным.

«Еще раз твоя нога будет в Москве - будешь до смерти сидеть в психушке»


Николаевский национал-патриот рассказал, что однажды написал письмо на радио «Свобода» о том, как в СССР несправедливо поступают с людьми, но письмо к адресату не дошло. На почте ему ответили, что письмо потеряно при пересылке.

- Подал я тогда заявление с требованием выплатить мне компенсацию. Работница почты мне ответила: «Вы будете каждый день отсылать письма, и мы должны будем платить? Мы ищем письмо!». Тогда я написал жалобу прокурору. Прокурор ответил, что письмо где-то разыскивается. Потом написал прокурору, что время розыска закончилось, пускай платят компенсацию. Позже прокурор обратился к психиатрам, чтобы те обследовали меня, так как я не мог быть нормальным.

Анатолий Ильченко рассказал, что узнал как-то по радио «Свобода», что в Москве 10 декабря планируется демонстрация протеста к Международному дню прав человека. Чтобы поехать в столицу Советского Союза, он оформил отгул на работе. Вечером, кода собрался идти домой, ему позвонил главный инженер и попросил заехать к себе.

- Я сказал, что мне некогда. Как оказалось, рядом с ним сидели милиционеры… Когда же я зашел в общежитие, два милиционера взяли меня под руки и отправили в психдиспансер, потому что я на демонстрацию хотел ехать. Это сейчас стой с плакатом, а тогда!.. В психдиспансере я пробыл восемь дней. Там меня, конечно, кололи и кормили наркотиками.

В 1985 году скандально известный николаевец в Москве пытался пройти в посольство Германии, чтобы пожаловаться на то, что СССР не пропускает письма в ФРН (радио «Свобода» в то время находилось в Германии). Под стенами посольства его задержала милиция и привезла в отдел, вызвав психиатра.

- Мне сказали: «Попробуй только жалобы писать!». Когда ко мне приехали трое в белых халатах, сказали: «Еще раз твоя нога будет в Москве - будешь до смерти сидеть в психушке».

«Психически нездоров, так как писал жалобы с нелепыми претензиями»


После случившегося пикетчик вернулся в Кривой Рог. Там его ожидал вызов в военкомат. Придя по вызову, он узнал о записке, в которой значилось - «Ильченко терроризирует горком партии, просим направить на обследование в психдиспансер». Поход в военкомат ограничился лишь разговорами, после чего Анатолий Ильченко вернулся домой. А через некоторое время его обвинили в хулиганстве по отношению к врачам-психиатрам, которые недавно его «лечили» - якобы угрожал им и разбил в больнице окно.

- Без меня меня судили и даже с обвинительным приговором не ознакомили. Снова насильно заставили лечиться. На этот раз - в Днепропетровской психиатрической тюрьме. Два года я там пробыл. В первый день психиатр мне сказал: «Когда ты выйдешь и попробуешь снять с себя диагноз, ты снова окажешься у нас», а врач в третьем отделении добавила: «Ты опасен тем, что не понимаешь, что ты больной».

Все лекарства, которые давали николаевскому националисту, имели сильные побочные эффекты. Сначала мужчине кололи инсулин маленькими дозами, потом дозы увеличили. Анатолий рассказал, что в психиатрической тюрьме такие предметы, как ручка, чистая бумага, конверт были запрещенными, а когда больные писали письма, их внимательно перечитывал врач.

- В письме домашним я написал: «Я такой, каким вы меня видели, когда я приезжал к вам во время отпуска». Я давал понять им, что я здоровый. Врач это заметила и вызвала меня к себе. Я сидел в кабинете на большом расстоянии от врача, сзади меня находился санитар. Такой там порядок был. Врач сказала мне: «Я вижу, ты не считаешь себя больным?». Этого было достаточно, чтобы продлить курс лечения. Она меня закрыла в изолятор, посадила на трифтазин, который мне кололи три раза в день по три куба.

По словам Анатолия Ильченко, в изоляторе вместе с ним находился человек, у которого была открытая форма туберкулеза. После всего этого николаевец перестал понимать, что происходит вокруг него - «роботом стал». Однажды его с трудом смогли откачать после очередной дозы лекарств.

После двух лет, проведенных в Днепропетровской психиатрической тюрьме, его признали недееспособным.

- Когда я был еще в Днепропетровске, то просил, чтобы мне установили группу инвалидности, на что мне врач отвечала: «Какая пенсия? Вы полностью трудоспособный! Лечим же мы вас потому, что надо наказать, так как вы негативно влияете на общество». Вот такая была советская психиатрия.

После выхода из «психушки» сестра Анатолия оформила опекунство, через некоторое время ему дали вторую группу инвалидности. На работу устроиться было очень сложно. Но все-таки он сумел трудоустроиться на железную дорогу. Однако был уволен оттуда по состоянию здоровья. Затем шесть лет работал в николаевском интернате №5, и также был уволен по состоянию здоровья. Уголовное дело по факту хулиганства, из-за которого, по словам А. Ильченко, его пытали восемь лет в Днепропетровске, закрыли по недоказанности его участия в совершении преступления, то есть признали, что он незаконно сидел в психтюрьме.

В 1989 году благодаря знакомству с Вячеславом Черноволом Анатолия Ильченко обследовали американские психиатры, которые признали, что по отношению к нему злоупотребляли психиатрией. После этого мужчину нигде насильно уже не лечили.

- Откуда «росли ноги» моей болезни? Посчитали меня ведь больным, потому что я жалобы писал. Сейчас я тоже пишу и мне говорят, что я больной…А в чем здесь болезнь? В том, что я требую, чтобы в моем подвале не воняло? Не жаловался бы Ильченко - не был бы шизофреником и не был бы на принудительном лечении.

И действительно, в медицинском заключении 1986 года значится, что пенсионер Ильченко признан психически нездоровым, так как «писал жалобы с нелепыми претензиями за себя и других людей в различные инстанции, вплоть до Президиума Верховного Совета СССР ».

Сейчас он благодарен николаевским врачам, так как они помогают ему во многих ситуациях.

- Когда с ЖЭКа позвонили и сказали, что вонь в подвале мне мерещится, так как я больной, врач ответил: «Возьмите его с собой в подвал. Что он вам покажет - то и вынесите. Он тогда и стоять с плакатом не будет».

«В городе 90% больных людей. Психиатры это признают, но скромно об этом молчат»


Как рассказал правозащитник, сейчас он получает минимальную пенсию, плюс надбавку к пенсии в размере 5%. У него есть вторая группа инвалидности. Пенсионер оформил субсидию, платит за коммунальные услуги чуть больше 10% от общего размера пенсии. Братья, сестры ему не помогают, так как «сами они - пенсионеры и сидят, как говорят, на горохе». Пенсии на продукты питания ему хватает, ведь «проблема - не в еде, а в том, что вокруг много жестоких людей». Чувства голода он никогда не ощущает, а вот проблемы со сном у пенсионера постоянно. Когда он не выспится, то становится нервным. Таким его сделали побочные действия от лекарств.

Николаевец рассказал, что с личной жизнью у него так и не сложилось.

- Представьте, с армии пришел со штампом «психически больной». Куда не пойдешь…. Я же не хотел семью ради семьи… На то время с моим положением психически больного было очень сложно. Я прихожу в отдел кадров, открываю военный билет и мне в ответ: «Иди себе дальше».

На вопрос, почему же представители местной власти никак не реагируют на его постоянные акции протеста и громкие лозунги, Анатолий Ильченко сказал: «Просто они поняли, что Ильченко им угрозы не несет, Ильченко не заберет у них предприятия, Межигорье. Ильченко только хочет, чтобы у него не воняло в квартире. Ну покажем, что у нас демократия. Пускай постоит. В Партии регионов считают, что мне платит Забзалюк, что меня использует партия Тимошенко. Они знают, что меня побей - и партия Тимошенко поднимет кипишь, мол деда, пенсионера, психически больного «регионалы» побили. Им это просто невыгодно».

Несмотря на то, что та же проблема непринятого запаха из подвала коснулась не только одного патриота-националиста, пикеты организовывает он один. Как сказал Анатолий Ильченко, это происходит потому, что «такие наши люди - плачут, молчат, но голосуют «за».

- Все остальные в городе - ненормальные. Это правда, но я не могу этого говорить. В городе 90% больных людей. Психиатры об этом скромно молчат, иногда признавая в разговоре со мной.

«Защищать свое - это природный процесс»


Анатолий Ильченко также рассказал, что какого-либо тесного сотрудничества с партиями у него нет. Из-за того, что он отказался на прошедших местных выборах идти в депутаты горсовета при поддержке Конгресса украинских националистов (КУН), эта политсила на него обиделась. С николаевскими «свободовцами» он общается только по необходимости. Анатолий Ильченко планирует предложить активистам николаевской «Свободы» пикетировать 18 марта областную прокуратуру, так как правозащитнику было отказано в возбуждении уголовного дела по факту его травмирования в зале суда.

Напомним, 21 февраля, в Международный день родного языка Анатолий Ильченко ездил в Киев на встречу, на которой обсуждались проблемы украинского языка. Как сказал пенсионер, сейчас организаторы мероприятия о нем забыли, «если им снова понадобится что-то от него, они позвонят».

Защитник украинского языка сказал, что защищать свое - это природный процесс. Но, к сожалению, украинцы настолько денационализированные, что они не понимают, что украинский - это их родной язык. Ощущение патриотизма, по словам пенсионера, у него возникло еще в детстве, когда он жил в селе, где все разговаривали на украинском языке. Для того, чтобы решить языковую проблему и пробудить любовь к родному языку, Анатолий Ильченко предлагает политсилам более активно работать в этом направлении.

- Если бы та же «Свобода», Народный Рух, КУН занимались в областях языковым вопросом, у нас было бы совсем по-другому. Сколько я подал исков? Если бы каждый «свободовец», КУНовец, «руховец» подал хотя бы по одному иску, Украина была бы засыпана ими, - заявил Анатолий Ильченко.


Пенсионер добавил, что в 2004 году общество было поделено на две части: одна была с Виктором Януковичем, другая - с Виктором Ющенко. Большинство тех, кто голосовал за Януковича, николаевский националист считает таковыми, которые ненавидят Украину и все украинское, ведь они считают, что Украина - это российская территория. Самое главное, что огорчает правозащитника, - это то, что такого мнения придерживается большинство украинцев.

Беседовали: Маричка Паплаускайте, Юлия Матвеева

Фотофакт