«Полицейские – заложники ситуации, которую сами создали», – экс-начальник николаевской милиции Седнев
24.10.2017 13:36
– Вас не было в Николаеве с 2014 года. Видите ли вы какие-то изменения в городе?
– Питал надежды, что за этот период времени, который меня здесь не было, произошли какие-то изменения в лучшую сторону. Но, к сожалению, такое разочарование, ничего не изменилось.
– А если конкретнее?
– Я не буду говорить конкретно по своей специфике, потому что я не работаю и не имею права судить в целом. Я оцениваю как любой гражданин, как любой житель Николаева. Вот вчера прошелся по городу, посмотрел. Опять же, у меня есть с чем сравнить и по благоустройству, и по благосостоянию, некоторые моменты все равно замечаешь, делаешь свои выводы. К сожалению, присущие николаевцам дух и закалка отстаивать свою индивидуальность, бороться не дают никакого результата, повязли в этой борьбе.
– Вы имеете в виду, что ничего не меняется в городе?
– Да, ничего не меняется. Я приехал с другом, решил показать ему город, повспоминать, мол, здесь вот это было, здесь – это, и немного историю Николаева. К слову, мне самому было интересно, когда я здесь работал. Мое мнение, что для того, чтобы эффективно начать работать, надо, естественно, узнать историю, чтобы понять менталитет, какой исторический фактор формирования самого населения, жителей, Все равно же есть приоритеты направления, тем более, это корабельный город. И вот проходим мы мимо Макдональдса, я обращаю внимание, что вывеска «Макдональдс» ярко горит, ярко горит вывеска ресторана «Мафия». Я говорю другу: «Здесь, с левой стороны, второй по значимости памятник в Николаеве, мы не видим его. Это в темноте памятник Корабелам». Присматривается: «Ко…, наверное, корабелам?» и я говорю: «Да, памятник Корабелам». То есть, вот о чем речь идет. Это уже 20:00 было, и вот такое отношение к символу города, к символу его образования. Все начинается с малого. Понятно, что надо вложить, построить более значимое, а это уже второстепенное. Наверное, боятся подсветить, потому что увидят дырки ржавчины.
– Вы наблюдаете за Николаевом, отслеживаете, читаете новости?
– Постоянно, ежедневно.
– И, наверняка, знаете, что мэру депутаты выразили недоверие?
– Да, конечно.
– В виду того, что Вы дали свою оценку городу. Сейчас популярный тренд в Николаеве винить во всем Сенкевича, что он ничего не смог изменить в городе. Ваше мнение, кто виноват в том, что город не развивается, стоит на месте?
– Есть у меня по этому поводу мнение, я уже проанализировал. Во-первых, все, к чему прикасается сейчас политика, оставляет грязные следы и следы негативного отношения. В данном случае, даже просто смотря, что происходило после «импичмента» и какие факты в защиту Сенкевича были предъявлены его сторонниками. Они не несли характер результата хозяйственной деятельности. Все опять было так: «Вот, нечестно, человека, который под кого-то не лег, под кого-то лег…». Приехала поддерживать его политическая сила, говорили, что он честный.
Но нужно помнить, что человеческие качества – порядочность, честность – это хорошо, но громада избирает в первую очередь хозяина города, который должен обеспечить им комфортное проживание, начиная с крыш, подвалов, канализаций, водоснабжения, света, безопасности, транспорта, работы. Но не было ни одного такого факта в его защиту, где сказали бы: «Он же вот это сделал». И это при том, что за тот период времени, который Сенкевич был мэром, можно было ого-го чего, скажем так, сделать.
Я могу это говорить, потому что, будучи начальником УМВД Донецка, за два с половиной года я полностью один райотдел построил, все остальные полностью капитально отремонтировал. И это только хозяйственную деятельность взять, не считая результатов работы по раскрытию.
Поэтому я сужу конкретно о человеке, исходя из того, что оставил после себя. Доброе имя порядочного человека – хорошо, но сколько с этим добрым умением порядочного человека в Николаеве проживут, бродя по темным улицам, с залитыми канализацией подвалами и без полноценного отопления?
– То есть Вы склоняетесь так же, как некоторые, к мысли о том, что горсовет начал заниматься политикой, а должен быть хозяйственником?
– Да, абсолютно верно.
– Чем Вы занимаетесь на данный момент, после ухода из правоохранительных органов?
– Занимаюсь адвокатурой, создал адвокатское объединение. Но, опять же, с моим подходом, когда не привык к малому и хочется большего. Поэтому, имея богатый опыт, практически и теоретически развиваю тему обеспечения и формирования комплексной корпоративной безопасности, то есть обеспечение крупного, желательно, крупного бизнеса, полностью корпоративная безопасность, начиная от юридического сопровождения, информационной безопасности и IT-технологий, плюс сбережение непосредственного имущества. Одним словом, весь спектр услуг, касающийся безопасности ведения бизнеса.
Кроме того, помогаем в подборе и проверке кадров, клиентов. Есть множество примеров, когда приходят: «Вот, с нами не рассчитались, не расплатились». Смотришь и думаешь: «Господи, ну это же элементарно сделать, проверить». Опять же, подобрать качественного сотрудника, который сможет закрыть эти направления.
По сути, проблема возникает из ничего. Она бы и не возникла, и фирма не потеряла бы, если бы была проведена минимальная манипуляция безопасности. Тем более, что в нынешнее время очень много мошенничества, фиктивных предприятий, через которые осуществляется это все. Кроме того, мы прекрасно знаем, какое сейчас происходит давление со стороны абсолютно всех правоохранительных органов: обыски, беспричинные аресты. Реально понимаешь, что это просто рейдерство при помощи правоохранительных органов, или самими правоохранительными органами. Работы, я вам скажу, масса.
– Я так понимаю, с этими идеями Вы приехали в Николаев.
–Да, послушать, посмотреть, интересные озвучивались вопросы. Опять же, безопасный город – это тоже проект, в разработке которого я принимал участие в Донецке, где он был очень эффективен. Начали его воплощать в жизнь в Николаеве.
– Как вы думаете, почему в Николаеве не пошло?
– Я как инициатор идеи ушел, но мог бы довести ее до конца, потому что в Донецке я видел результаты его работы, я знал, к чему я иду и как это мне поможет, чем облегчит работу и даст реальный результат. А в Николаеве я не оставил учеников-единомышленников, а эта программа – это очень серьезный комплекс.
Я по этому направлению ездил на повышение квалификации и обмен опытом по всей Европе с 2006 года: Лондон, Мюнхен, Франция, Чехия, в Грузии несколько раз именно по этому направлению. По сути, собрали самое эффективное. В 2012 году проведение Евро реально показало это. Это дополнительный инструмент возможности обеспечения безопасности города, в первую очередь, профилактики преступлений, их недопущения.
– Бытует мнение, что это основная проблема современных украинских правоохранительных органов – работа не на предотвращение, а на раскрываемость.
– Здесь немаловажно сотрудничество и поддержка именно муниципальной власти. Вот этот блок профилактики – это исключительно должно быть с двухсторонним направлением векторов в одну сторону друг к другу: мэра и начальника полиции города. Если они будут понимать, что им это надо, то совместная их работа даст свои плоды. Опять же, мэру легче станет: это сохранение коммунального имущества, это порядок в городе, контроль.
– Соответственно, инвестиционная привлекательность.
– Это все. Опять же, определенная статистика: нагрузка транспорта, пассажиропотока, а это точно так же на полиции отражается в плане транспортной безопасности, нарушений ПДД, и т.д.
Я Вам скажу, мы были инициаторами в Донецке, и мэрия, когда прошло буквально несколько лет, и был реальный результат, то в программу сразу же пошли капитальные вложения, причем без разговоров все принималось. Потом, когда начали подсчитывать экономический эффект из-за отсутствия необходимости ликвидировать повреждения коммунального имущества, оказалось около 30-40% экономии. А сэкономленные деньги, понятно, что будут потрачены уже на благоустройство города.
– Как Вы относитесь в этом ключе к идее муниципальной полиции, согласно которой начальник полиции должен быть подотчетен мэру и городскому совету?
– Не начальник полиции, а скорее его заместитель по профилактике должен быть в определенном оперативном подчинении мэра. Либо, в принципе, возможно ее индивидуальное существование. Единственное, конечно, не по закону о полиции, а закону «Об участии граждан в охране общественного порядка и государственной границы».
Что подразумевает собой работа муниципальной полиции? Это профилактика, что подпадает под действие Кодекса Украины об административных правонарушениях. А полиция должна заниматься не допущением преступлений криминального характера и раскрытием преступлений. Так вот, в административном кодексе мелкое хулиганство – да, оно влечет за сбой потом более тяжкие последствия и преступления. Нахождение в нетрезвом виде – да, это административное правонарушение, которое может за собой повлечь более тяжкие преступления. Здесь криминальный сектор, занимается полиция. Муниципальная полиция – это стихийная торговля, нарушение правил благоустройства, охрана коммунального имущества и соблюдение экологии, что очень актуально сейчас для того же Николаева, как в городе, так и в береговой черте.
–По сути, это участковые, грубо говоря?
– Это не участковые, это профилактико-охранная функция, которая непосредственно работает на порядок в городе, на внешний вид и благополучие. Здесь нужны изменение в административном законодательстве в части увеличения штрафов. Кроме того, необходимо проработать механизм неотвратимости наказания. Если штраф составили, то человек в любом случае должен заплатить этот штраф, а не закинет его куда-то.
Опять же, для этого нужно внедрять IT-технологии. К примеру, у человека есть неоплаченный штраф, и из-за этого он не может машину переоформить, не может квартиру переоформить. Это значит, что все будет в одной базе, все будет видно, он будет платить. Представляете, сколько денег будет в бюджете из-за брошенных окурков в одном только городе Николаеве?
Причем в свое время, когда содержание сотрудников ГАИ было на местном бюджете, у них была такая система: не заплатил штраф – машину не переоформишь, была четкая подвязка к транспортному средству. Так вот, там, где содержались сотрудники ГАИ на муниципальном бюджете, и на тот момент был закон о том, что начисление от штрафов получал местный бюджет, они не то, что были на самоокупаемости, они реально зарабатывали деньги. Я помню, как присутствовал, когда все это рушилось, когда говорили, что такая система – это коррупция. Так местные власти за голову брались, потому что это было такое довольно серьезное поступление в бюджет района для решений вопросов как раз благоустройства города: канализации, ремонты, установка светофоров. Это же все стоит денег. Есть школы, надо там светофоры поставить. Спросите у бывшего мэра, сколько у него заявлений об установке светофоров.
– Опять-таки, возвращаясь к предыдущему вопросу, для этого городской совет должен быть вместе с мэром хозяйственниками, а не политиками, потому что начнется политика «Это мы протащили, а это вы протащили».
– Политика сейчас – это исключительно коммерческий проект. Они уже исчерпали себя как институт выполнения требований и желаний горожан – этого уже не существует. Исключительно все склоняется к партийному деребану, когда цель – расставить своих людей, чтоб добраться до бюджета и его поделить. Все, другой цели нет. Посмотрите, кто не приходит, все говорят об одном и том же: повышении пенсий, социального уровня, незащищенных профессиях и тд.
А мэр – не коммерческая должность, не директор какого-то предприятия, это хозяин в доме, который отвечает за то, чтобы в доме был свет, вода, чтоб накормлена семья была, одеты, обуты.
– В этом ключе говорят, что есть необходимость внести изменения в избирательное законодательство и сделать выборы в местные советы беспартийными по мажоритарной системе.
– Вы знаете, Уголовный кодекс запрещает убивать, грабить, воровать и все равно это продолжают делать. Написанием законов мы не избавимся от этих проблем, общество должно само переболеть и само к этому прийти. Тогда избиратель будет принимать самостоятельное решение, уже имея собственный опыт предыдущих мэров. И даже если кандидат будет от партии, выбирать его будут по его личным качествам, посмотрят и скажут: «Подожди, он до этого работал руководителем одного из предприятий, люди на предприятии были довольны, сыты, у них была столовая на территории, он платил за них страховку, предприятие развивалось, увеличивалось». Вот тогда будет оценка людей, что он хороший руководитель, или хороший человек. Хотя хороший человек и хороший руководитель – это могут быть абсолютно разных человека.
– Не жалеете о том, что пришлось уйти из правоохранительных органов? Обратно не тянет?
– Этому синдрому подвержены все правоохранители. Я еще молодой, все время занимался развитием себя именно в этом правоохранительном направлении, тем более, поездив, посмотрев, как это все делается в Европе, и как это все происходит. Естественно, было желание сделать так же, даже лучше. Когда в 2012 году полицейские в Донецке сопровождали футбольные команды, а у нас французы играли, англичане и испанцы, то они были приятно удивлены, когда заехали в наш центр, увидели организацию работы.
Англичане вообще смотрели это в 2008 году. А в 2012 году разница продвинулась, и мы очень много новых технологий привлекли к этому. При том, что у них еще все оставалось на той старой системе, которая работала, а у нас уже была новая. И я Вам скажу, это не стоит таких сумасшедших денег, там все разумно. Если прагматично подходить к этому, можно легко за небольшой бюджет организовать и обеспечить систему «Безопасный город».
– Иногда складывается впечатление, что и у министров внутренних дел, и у руководства страны цели на правоохранительные органы совсем другие. И даже то, что полицию постоянно втягивают в какие-то политические разборки, конфликты, показывает, что цель не в развитии.
– Полицейские – заложники той ситуации, которую сами создали, если быть откровенными. Я по роду деятельности сейчас сталкиваюсь с полицейскими, и элементарные вещи по уголовным делам моих клиентам приходится обговаривать со следователем: что необходимо сделать, определить сроки, прийти к чему-то. Я нормально к ним всем отношусь, с пониманием того, в какой ситуации они сейчас находятся, поэтому есть определенный контакт, есть определенные откровения с их стороны. И они говорят: «Юрий Владимирович, не получится, потому что я через сутки буду опять дежурить, а потом политические мероприятия, где я буду задействован на охране общественного порядка, поэтому мы с вами увидимся через месяц». Хотя там просто набрать бумагу, элементарно. И приходится самостоятельно эту бумагу ему набирать, за него все это делать. Если хочешь, чтобы это было сделано – сделай сам.
Нормально это? Конечно, не нормально. Сократили кадры, увеличили их занятость, причем не прямой функциональной деятельностью, а охраной общественного порядка. Где следователь и участковый, и где охрана общественного порядка? Для этого существуют другие подразделения. Но опять, денег нет, того нет, этого нет.
Для того, чтобы всем этим руководить и управлять в городе профилактикой, нужно было пройти, как я с 2006 года, побывать на 500 футбольных матчах, руководить охраной порядка на «Евро-2012», когда к тебе в город приезжает полмиллиона иностранных болельщиков. Вот к этому надо прийти. А когда люди приходят без опыта, им это чертовски сложно, куча ошибок. Неспособность решить элементарный вопрос. Вот ответ на ваш вопрос.
– Просто вспоминается ситуация с «Беркутом», который говорил: «Мы выполняли приказ на Майдане».
– Если затронули эту тему, я вам могу сказать. Ни скрывать, ни бояться мне нечего. «Беркут», который поехал тогда в Киев на охрану общественного порядка, по приказу, поехал без оружия. Оттуда мы привезли троих раненых, причем с огнестрельными ранениями, больше я ничего не хочу сказать. Мы их туда отправили без оружия, а они оттуда приехали с огнестрельными ранениями.
– За николаевских мне сказать нечего. Но есть ведь ряд уголовных производств, который сейчас ведутся в отношении сотрудников «Беркута», в том числе, и сбежавших, которые подтверждают, что им давали оружие для стрельбы по протестующим.
– Я отвечу, как Парасюк. Общество не готово еще к правде. Когда будет готово, есть, что рассказать.
У всех руководителей милиции на тот момент, начиная от начальника городских отделов, были определенные знания, опыт, тактика по охране общественного порядка. Есть же различные планы – «Волна», «Сирена», где все четко расписаны действия сотрудников милиции от просто милиционера до начальника, кто кому отдает приказы. Кроме того, в этих планах полностью расписана тактика, которая не является новой, она не придумана Советским Союзом, в застенках НКВД, мол, всех расстрелять и всех убить. Это мировая практика действия правоохранителей при массовых беспорядках с применением оружия.
Так вот, я Вам скажу, произошедшее на Майдане не поддается ни логике, ни планам, по которым нас учили. Мы их каждые полгода-год перечитывали, проводили занятия. Все происходящее не поддается логике, оно никому не надо было. Есть опыт, методы, как предотвратить, как поступать с инициаторами, зачинщиками, как фильтровать. Все это расписано. И до Майдана все же было нормально, вопросов не было, все работало, все функционировало. И отдавать приказ убить гражданского человека – любой милиционер понимает, а дальше что он этим сделает? Над этим же институты работали, все было продумано, поэтому все происходящее выходит из-под логики даже среднестатистического руководителя.
– То есть, вы хотите сказать, что там были, скажем так, постореннее вмешательство?
– По моему мнению, все это было не со стороны милиции. Люди чего хотели, они того и добились этим самым. Реально милиции это не надо было. Все понимали это на всех уровнях, но если бы этого хотели, то команда приехать «Беркуту» из Николаева изначально пошла бы в полном боевом снаряжении. Есть же использование резиновых спецсредств, помповых и т.д. Там столько тактик для разгона. Но в плане убить – вообще нет. А тем более гражданского человека.
Ну вот объясните мне, зачем было гражданского, который вооружен дубинкой, который находится на расстоянии несколько десятков метров, убивать. Я понимаю, если бы он несся в толпе… Да, я понимаю, там логически тот, кто ведет, как в военных действиях: командира убили, офицера в погонах, потом погоны со звездами или он флаг несет, и остановили наступление. Но этого же не было. Все это не поддается логике, логике любого среднестатистического милиционера.
– Возвращаясь к событиям в Николаеве. То, за что сейчас судят Олега Шевчука, за столкновение с участниками местного Евромайдана. По мнению многих, милиционеры тогда также действовали в нарушение законодательства. Как вы оцениваете действия правоохранителей в тот момент?
– Во всяком случае, на тот момент, опять же, у них даже спецсредств не было, они не были в бронежилетах. Говорить о том, что они проводили активные действия… Суд дал оценку этому. Сложно спорить с Именем Украины.
– Хотел бы поговорить с Вами о реформах, начиная от люстрации. Насколько своевременны они были, по вашему мнению?
– Если бы этот закон был, скажем, конституционный, то его бы уже давным-давно рассмотрел Конституционный Суд. На данный момент, так как решения Конституционного Суда не было, мы имеем заключение Венецианской Комиссии, которая говорит, что он не отвечает положениям о защите прав человека, не соответствует по своей сути.
Те люди, которые все это (реформы, – ПН) делают, они не преследуют исключительно цели защиты безопасности людей, граждан, за кого они, якобы, борются, чем они прикрываются. Если посмотреть на итоги этой реформы – элементарно, выгнали профессионалов, убрали, не разбираясь. Как следствие, количество потерпевших возросло. То есть, результат этому всему – это человеческие жизни и здоровье. Люди, делая реформу, боролись с коррупцией, но с ней не так борются – во всем мире уже не так борются с коррупцией. Они также убирали неугодных, людей с не той партийной ориентацией. Вот и цена этих реформ.
– Скорее, это следствие. Цели могли быть другие.
– Они-то говорят, что для нас, граждан, делают, а нас самом деле: «Граждане, мы для вас делаем; количество изнасилованных, убитых, ограбленных и покалеченных будет больше. Вы же этого хотели? Вам ничего не возместится, вот ушло ваше имущество, так оно и ушло с концами, вы как лечились после разбитой головы, так и потратите свои деньги». Если правду говорить, то вот реформы.
Я в 2005 году был замначальника отдела по профилактике и помнил наизусть все цифры. И у нас был пункт «количество ДТП со смертельным исходом». Когда закрывали год, то было семь человек за год. После того, как ГАИ убрали, стало 53 человека. Вот какую цель преследовали? Побороться с коррупцией? Сначала ГАИ убрали, а потом опять вернули, сейчас опять убрали, а теперь опять вносят в Дорожную Полицию. Хотя цивилизованный мир ушел от этого: есть видеокамеры, есть повышение ответственности, взыскаемость штрафная. Я Вам скажу, что самоконтроль – это самый идеальный человеческий страх, потому что надо потом заплатить штраф, что ты никому не «всунешь» взятку – это лучше всего. И самое главное, меньше смертей и травм на дорогах.
Ну да, вложили деньги в эти камеры. Одна камера стоит, грубо говоря, тысячу долларов, а содержание одного милиционера в год – полторы тысячи в год. Милиционеру платится и делится на 12, а камера ставится и обслуживается не менее 10 лет. В отсутствии разума и прагматичности, что в Европе это принято и нормально к этому относятся, а у нас почему-то надо все...
– И отсутствие выполнения законодательных актов.
– Вот смотрите на Грузию, почему они захотели убрать «воров в законе». Зная эту проблему и занимаясь этим профессионально, я могу сказать, руководство Украины таким образом освободило бы экономику, очистилось бы от коррупционеров и так далее. Был бы поразительный эффект, если бы они приняли этот закон. Но они же его не приняли. Опять же, милиционеров набрали честных, красивых, а человеческий фактор, оскорбления и так далее остались. А если бы штраф был, как в Сингапуре в 2000 долларов за брошенный окурок… Там, к слову, чисто.
– Но в то же время мы все четко видели, к примеру, патрульные не остановили дебоширов – «сволочи, подонки, разогнать, уволить». Применили силу свою – «сволочи, подонки, разогнать, уволить».
– Общество болеет. Нужно переболеть.
– Что касается судебной реформы, согласно которой уменьшается срок на досудебное расследование. Вот Вы были с одной стороны, теперь – с другой. Вы видите, к чему это приведет?
– Отсутствие возможности принятия стопроцентных законных решений, потому что в Законе «Об экспертизе» у эксперта есть 90 дней на проведение экспертизы. А бывает, что экспертиза за экспертизой идет, одна экспертиза делается первично, потом необходимо сделать вторую экспертизу и так далее. При том, что экспертиза – это одна из основополагающих процедур в доказательной базе уголовного производства. Это, во-первых. Во-вторых, там еще масса других нововведений в этом законе, но далеко не для людей – в большей части он был принят для судей. Да, судьям хорошо – спокойствие, меньше дел, потому что меньше сроков, и так далее. Нам, адвокатам, хорошо, все через адвоката, нам спасибо, хорошо, монополия адвокатуры и так далее. А для человека – плохо.
– Вас в ДНР внесли в базу данных как врага ДНР. Как к этому Вы относитесь?
– Положительно. Я враг ДНР.
– У Вас же там наверняка остались друзья.
– Много очень осталось, что связывает. Всю жизнь там прожить, занимать активную жизненную позицию, понятно, что большое количество людей, кого я знаю. Обидно, жалко и есть чувство вины, понимание того, что что-то не доделал в виду личных и внешних факторов. Есть внутренняя боль и внутреннее поедание. Когда я выходил оттуда, за мной вышел гарнизон в Донецке. У меня еще до сих пор чувство ответственности остается. Я понимаю, что когда мы выходили, потом расселялись, я больше был занят чисто бытовыми вопросами, как расселение семей сотрудников милиции. Потом, когда все выходили с летними вещами, а там осень, уже холодно, а вернуться не могут, зарплаты низкие, квартиры, детям в школу, следователи, женщины и следователи, которые работали в райотелах, куда мы их откомандировали в одни из областных городов, там нет туристических центров, баз, где можно было их разместить, там неприспособленные города, с трудом можно было найти, куда их расселить. Расселяли в общежития предприятий, которые уже заброшенные, старые, неработающие, в которых окна и дверь есть и больше ничего. Всем приходилось стираться, мыться в пруду, а в холодное время уже этого невозможно было сделать, а канализации нет, вода давным-давно отрезана, но они там живут. Боль за людей из-за того, что ничего не можешь сделать. Бился, стучался к кому можно было на тот момент, ставил в известность. Понятно, что на тот момент была более глобальная задача, но люди, там же не один-два человека было, а около двух тысяч только сотрудников милиции плюс жены, семьи.
– Которые могли развернуться и уйти обратно.
– Некоторая часть так и сделала, именно по вот этим вот обстоятельствам.
– На данный момент вы поддерживаете с кем-то связь? Кто-то остался в Донецке, на неподкотрольной Украине территории?
– Да.
– И какие настроения, чем люди делятся? Они понимают, что произошло?
– Да, понимают. Скажем так, экономически они жалеют, понятно, что есть с чем сравнить, потому что мозгу подумать импульс дает желудок. А вот морально, психологически, информационная политика и какие-то заскорузлые обиды. Я говорил же, вопрос очень важный, его бы раньше поднять. Поднял его ваш коллега Алексей Мацука: «Как разговаривать с Донбассом?» в информационном плане. Там даже некоторые люди обижаются, что их ватой называют. У каждого – свои мысли, что и кому эту кличку дают, а они все это воспринимают на свой счет. Надо всегда четко, кто конкретно, кому конкретно, а если обобщать...
– Из-за отсутствия информационной политики мы сначала мы получили Крым, теперь получаем Донбасс, это, в принципе, понятно. Есть ли какое-то хотя бы приблизительное понимание, как дальше там будет развиваться ситуация? Какие-то свои прогнозы?
– Прогнозировать, в данном случае, неблагодарная вещь.
– У многих стоит вопрос, на который они не могут получить ответ. Вопрос: «Когда это закончится?».
– На данный момент времени при имеющихся обстоятельствах – это будет не скоро. Если завтра будут какие-то изменения, тогда можно будет прогнозировать новую дату. Но то, что происходит сейчас, мне кажется, займет продолжительный промежуток времени.
Беседовал: Анатолий Чубаченко, фото: Антон Малиновский, специально для «Преступности.НЕТ»