«Основная проблема – это отсутствие нового кладбища», – директор КП «Николаевская ритуальная служба»

12.02.2018 11:00

Михаил Трофанюк
Проблема строительства нового кладбища для Николаева возникла не вчера. Особо активно ее начали обсуждать в последние годы, когда городская власть начала активно искать место, где это кладбище расположить. О том, как обстоит ситуация сейчас с этим вопросом, а также, чем еще живет сегодня КП «Николаевская ритуальная служба» Николаевского городского совета мы поговорили с директором предприятия Михаилом Трофанюком.

– На сегодняшний день основная проблема для нашего КП — это отсутствие нового кладбища и критическое уменьшение территорий новых захоронений. Учитывая, что новое кладбище — это 20% новых захоронений, получается это примерно 50 человек в месяц по Николаеву.

– А какая смертность среди николаевцев на данный момент?

– Она варьируется. 25-30 человек в день. 40% захоронений проводятся на Мешковском кладбище, там 200 тысяч захоронения и право на подзахоронение имеет большое число жителей Николаева. Остальные 60% делятся на Жуковское, Балабановское и Новоматвеевское кладбища.

– А как обстоит ситуация с Балабановским кладбищем, по территории которого, как оказалось, проходит водопровод?

– В свое время тот, кто проектировал там кладбище не учел водопровод, который идет к НГЗ. Там есть определенная 50-тиметровая санитарная зона, которая буквой «Г» пересекает территорию кладбища. Но это сейчас не принципиально, так как захоронения там производятся крайне редко.

– Как продвигается вопрос со строительством нового кладбища?

– На данный момент есть одно решение сессии городского совета, которым определена земли под организацию на ней кладбища. Речь идет о земельном участке в пригороде города возле поселка Полигон. Проектная документация уже готова и находится в управлении капитального строительства горсовета. Я в свою очередь проект землеустройства, который у меня был, передал постоянной депутатской комиссии по вопросам градостроительства, архитектуры и строительства, регулирования земельных отношений и экологии. Следующий ход с их стороны — передача документов в управление юстиции и получение акта о землепользовании.

– Если вспомнить, как обсуждался вопрос по размещению кладбища рядом с Полигоном, то жители поселка были категорически против. Согласование с ними было?

– Все процедуры касаемо этого будут проведены. Я не заметил и сейчас какую-либо оппозицию с их стороны. Тем более, между домами и потенциальным кладбищем расстояние около километра. В первую очередь чувствовать настроения местных жителей и вести с ними работу — это задача городской власти и региональных политиков. Точно так же, как мы с жителями Терновки и Матвеевки пообщались, хотя в их случаях расстояние между домами и кладбищем разительно меньше. И захоронения там чаще производятся, около 50 человек в месяц. Однако у нас с ними есть договоренность, что и для местных жителей будет место для захоронений.

– Насколько мне известно, сейчас идет процедура закупки услуг по содержанию кладбищ. КП принимает в них участие?

– На данном этапе мы являемся участниками торгов, которые должны будут пройти в понедельник (12 февраля, – ПН). Мы сейчас проверяем документацию в очередной раз, чтобы не было никаких ошибок и недочётов. Так как одни торги уже были аннулированы по причине неверного оформления документации одними из наших конкурентов.

– О каких услугах идет речь?

– Уборка и так называемый досмотр кладбищ. То есть, это вывоз мусора, очистка от талого снега, а также охрана и содержание в порядке мемориальных мест, создание условий для посетителей.

– Бытует мнение, что коммунальные предприятие, подобные тому, которое возглавляете вы, должны напрямую получать средства из городского бюджета, так как такие КП несут социальную функцию. Вы с этим согласны?

– Полностью согласен. Я пытаюсь с этим бороться уже довольно длительное время. Бился за то, чтобы мое предприятие стало получающим деньги. Мы уже сделали картографию всех кладбищ, занимаемся получением актов на землю. Пока только получили на Балабановское, мы этим занимались весь прошлый год. Сейчас нужно доделать картографию Мешковского кладбища.

– Ведутся ли работы по созданию электронной базы захоронений?

– Мы создали электронную базу данных в 2015 году, которую летом 2017 года благополучно «хлопнули». Вся информация полностью исчезла усилиями системного администратора, который этим занимался. Он, как оказалось, остался чем-то недоволен и решил нам таким образом отомстить.

Мы пришли к решению, что вместо того, чтобы заново вводить всю информацию, а это огромные рукописные «талмуды», мы делаем сейчас полное сканирование документации с последующей загрузкой ее на сайт. И человек удаленно сможет по алфавиту найти необходимую ему информацию. С 1 марта все новые захоронения будут идти в нашу базу данных.

Кроме того, помимо получения документации на кладбище мы в прошлом году активизировали процесс внесения изменений в положение в похоронном деле, которое было принято горсоветом в 2012 году.

Наша позиция следующая: старые неухоженные могилы должны быть утилизированы, это первое. Второе, есть Некрополь, который является проблемой, так как он не имеет статуса культурной или исторической памятки.

Есть ли информация о том, какой процент неухоженных и заброшенных могил в Некрополе?

– Примерно 80%. Более того, есть участки-пустыри, на которых, извините, из земли торчат кости. Некрополь – это безлюдное место, которое в своих целях используют интересные личности: живут в склепах, прячут там ворованное, принимают наркотики и делают «закладки». Есть вообще люмпены, которых благодаря нашей коммуникабельности хотя бы не видно.

– На территории Некрополя есть мемориал, посвященный участникам боевых действий. Можно было бы сделать такой для погибших на Востоке Украины?

– Да, почему нет. Я бы и на Мешковком кладбище сделал. Там место для прощания не выдерживает никакой критики – прямоугольная стела, покрытая обвалившейся штукатуркой на центральной аллее и всё. Почему не сделать маленькую капличку?

– Погибшие в АТО ребята разбросаны по разным кладбищам. Нельзя ли как-то сделать определенный мемориал, посвященный им у нас в городе?

– Я выдвигал такое предложение уже и не раз, правда, только в устной форме. Я сейчас готовлю докладную записку, в которой буду прописывать и это. Думаю, есть инициативные личности с материальными средствами, которых вполне хватит для того, чтобы на самом большом городском николаевском кладбище сделать место для поминовения.

У предприятия априори пока таких средств нет. Нам бы сейчас выиграть тендер и обеспечить горожан качественными услугами.

Наша основная задача на данный момент – это выигрыш тендера, выведение предприятия из ранга убыточных, который мы заимели в прошлом году по итогам тендера. Так как первоначальная сумма была урезана на полтора миллиона гривен, после чего победитель снялся, и мы остались с «объедками».

Мы ждем объект нового кладбища, это позволит зарабатывать деньги предприятию. Новое кладбище мы хотим сделать образцом оказания ритуальных услуг муниципального уровня, сделать там магазинчик, мастерскую от предприятия, всё то, чего не было на момент моего прихода на должность.

Существует колоссальное количество проблем, нам бы хотя бы одну из них решить.

– Когда в Одессе хоронили погибшего сотрудника полиции, я обратил внимание на униформу работников ритуального агентства. Планируете ли и вы нечто подобное?

– Планируем. Однако тут вопрос к ритуальным агентствам, которые в большинстве случаев занимаются похоронами, а не мы. Униформа — это несложно, было бы кого в ней хоронить. История ритуального движения в Николаеве разительно отличается от одесской и херсонской. В Одессе и Херсоне более крупные агентства подавили малые, там есть такие себе ядра. Так, например, тот же «Анубис» в Одессе – это ядро, всё остальное мелочь. В Николаеве много маленьких, разбитых по районам. Культура ритуальных услуг вполне по плечу товарищам из агентств, было бы желание. Униформа, катафалк приличный. Вести тело не на «спринтере», который такой катафалк, как и я Папа Римский… Но это же всё деньги.

– К сожалению, да. Для похорон приличные катафалки заказывают в Одессе.

– Да. У меня была ситуация, когда неряшливо одетый распорядитель явился на похороны бойца АТО, на которых присутствовал, в том числе, и председатель ОГА. Я подошел к этому распорядителю и сказал, мол, еще раз он явится в подобном виде, я попрошу расстрелять его на месте. Он, естественно, шуток не понимает, и до сих пор бегает где-то там на меня жалуется. Вместо того, чтобы сказать: «Извините, Михаил Анатольевич, я вас понял», он жалуется. Мы стараемся работать над культурой, там, где с этим соприкасаемся.

– Является ли вандализм на данный момент острой проблемой?

– Вандализм будет всегда, к сожалению, пока у нас есть люди без мозгов и совести. Тем более, как я говорил ранее, кладбище — это убежище для деклассированных людей, среди них доцентов мало. Кстати, бомжи, как правило, не занимаются вандализмом, они в основном выжигают проволоку из венков и тому подобное. Вандализм в чистом виде, как разрушение — это единичные случаи. Помню вопиющий случай годовалой давности, когда пьяная компания шла и по пути валила налево и направо памятники.

В основном попадаются даже не вандалы, а обычные воры, для них это промысел, у них машины с прицепами.

Хотя бывают просто необъяснимые случаи, например, когда повреждали три раза могилу какой-то женщины. Кто эти люди? Зачем они это делают? Каких размеров кошка между ними пробежала — неизвестно.

– Рассматривается ли, возможно, вопрос строительства крематория в Николаеве?

– Я отвечал на этот вопрос на депутатской комиссии по вопросам ЖКХ. У нас на всю Украину три крематория: в Киеве, Харькове и Одессе. В Киеве ситуация с кладбищами также проблемная, как и в Николаеве, только куда масштабнее, так как это мегаполис. По моим данным месячной давности, там проводятся в 90% кремация. Открытое кладбище находится в 40 километрах от города, на остальных практически нет захоронений, либо подзахоронения. В Харькове ситуация проще, там кремация проходит в 10-15% случаев, а в Одессе еще проще и еще меньший процент.

В то же время стоимость строительства крематория составляет от одного миллиона евро. На запуск уходит два года: год на проектировку и согласование, год на реализацию. Если бы это было рентабельно, так как кремация куда дешевле похорон, это уже было бы в каждом городе. Однако, скажем так, некросообщество выступает против крематория, так как потеряет много бизнес-предложений для семей умерших.

Проблема крематория в том, что даже если его построят, то не побегут же все обращаться к его услугам. Крематорий – это не панацея. Надо еще не забывать, что подавляющее число нашего общества – православные. А в православии кремация не предусмотрена.

На мой взгляд, баночка с прахом – это немного не то. Могила — это сакральное место

– В марте прошлого года у вас был проведен обыск и изъято зарегистрированное оружие? Чем закончилось эта ситуация?

– Для меня это ничем не закончилось. Мне вернули все изъятое оружие: коллекцию ножей, два пистолета и охотничий карабин.

Беседовал Анатолий Чубаченко, специально для «Преступности.НЕТ»

Фотофакт