Два года назад в Николаеве полицейский во время собеседования при переаттестации рассказал членам комиссии о некой преступной схеме, соучастником которой он сам был. Вольно или невольно, по идее должно было выяснить следствие. Ведь члены комиссии уговорили полицейского написать соответствующее заявление в прокуратуру.
Что же произошло в итоге? Как того требовал закон, по факту заявления полицейского прокуратура Николаевской области открыла уголовное производство по ч.1 ст. 364 Уголовного производства. То есть, описанное злодеяние квалифицировали как «злоупотребление властью или служебным положением».
Три месяца длилось расследование, по результатам которого следователь прокуратуры принял решение о закрытии уголовного производства. Основание – п.2 ч.1 ст. 284 Уголовно-процессуального кодекса. То есть, отсутствие в деяниях состава уголовного правонарушения.
Не буду делать какие-либо выводы о длительности расследования, достаточно ли было следователю трех месяцев, чтобы «об’єктивно розібратися та встановити усі обставини справи». Оставлю это право за вами. Задам только один вопрос: так, а что это было??
Представляете себе полицейского, который, как я понимаю, наверняка имеет дело с точно такими же делами, только фигурантами в них не выступают коллеги по цеху. И вот он, законник, видя происходящее злодеяние (в которое был сам вовлечен – вольно или невольно), отдает себе отчет в том, что это – таки злодеяние. Рассказывает членам комиссии при переаттестации, которые также делают вывод, что это – злодеяние. Историю «пересказывают» прокуратуре в форме заявления. А оттуда: ребята, вы заблуждались. Ничего противозаконного не происходило. Вам показалось.
Как это? Я понимаю, что в контекст можно вплести «юридические составляющие», которые, к сожалению, сводят на нет зачастую даже самые очевидные преступления. Но я бы сказала так: кто хочет, тот ищет возможности, кто не хочет — ищет причины…
И что-то мне подсказывает, что вот эта безымянная история, увы, не исключение, а, скорее, закономерность…