«От транснациональной ОПГ осталась только взятка»: адвокаты подозреваемых в «деле николаевских ветеринаров»

В конце минувшей недели в Николаеве состоялась совместная пресс-конференция руководителей силовых ведомств Николаевской области, в ходе которой областной прокурор Тарас Дунас сообщил, что «дело ветеринаров» закончено, однако не может быть передано в суд, так как сторона защиты запросила перевод всех 75 томов материалов дела на азербайджанский язык.

После того, как данная новость была опубликована на нашем портале, к нам обратились представители адвокатского объединения «Аргумент» Дмитрий Кулиш и Александр Максимишин, адвокаты Сахиба Мамедова, который проходит в деле в качестве подозреваемого. С ними мы поговорили о том, почему такое заявление прокуратуры их возмутило, какова судебная перспектива «дела ветеринаров», и что в итоге вменяют подозреваемым, которые по первоначальной информации прокуратуры были членами «ОПГ с транснациональными связями».

– Из телефонного разговора с вами мы поняли, что вас возмущает заявление прокуратуры о переводе всех материалов «дела ветеринаров». Почему?

А.М.: Мы возмущены такой трактовкой ситуации, потому что вопрос состоит в том, что у нашего подзащитного есть процессуальные права. Он гражданин другого государства, не владеет государственным языком. Уголовным процессуальным кодексом предусмотрено, что процесс в суде и до самого суда ведется исключительно на государственном языке. Согласно УПК, он имеет право на получение копии документов, переведенных на его родной язык. Он имеет право защищать себя и высказывать свою позицию, но для этого он должен иметь возможность понимать, в чем его обвиняют и на чем основываются обвинения. При этом вопрос о переводе документов стоит уже с января 2017 года. Для прокуратуры это не является загадкой, поскольку вопрос этот возник не сегодня. Мы постоянно обращались в прокуратуру, была серия ходатайств. Нашу правоту подтвердили суды, которые удовлетворяли наши жалобы и вставали на нашу сторону и сторону нашего подзащитного.

С сентября 2017 года мы ждем выполнения обязанностей прокуратуры в предоставлении перевода документов. Фактически из-за некомпетентности прокуратуры необходимо потратить около 4 миллионов только на перевод документов, не содержащих никаких доказательств. Хотя как граждане, налогоплательщики мы против того, чтобы так транжирились государственные.

Д.К.: Это дело не требует каких-то особых навыков в расследовании. Таких же дел по даче/получению взятки тысячи.

– Что тогда эти 75 томов дела собой представляют?

Д.К.: Разглашать тайну следствия мы не можем, но можем дать характеристику. По нашему мнению, это груда ненужных документов, большая часть из которых не представляет никакого доказательственного интереса. В принципе, это бумаги, которые как можно использовать в суде, так можно и не использовать их.

А.М.: Подавляющее количество документов в этих 75 томах, по нашему мнению, по прямому назначению не могут использоваться, поскольку не несут никакой информации о тех деяниях, которые инкриминируются подозреваемым в этом уголовном деле.

– Если говорить о необходимости перевода документов, то о каком объеме материалов идет речь?

Д.К.: При принципиальном отношении прокурора к данному уголовному производству, оно должно было быть прекращено, в принципе. Потому что судебной перспективы как таковой нет, поскольку рано или поздно в какой-то из инстанций его прекратят и привлеченных лиц оправдают.

А.М.: Более того, сама квалификация действий и объем доказательств не требуют такого объема документов.

Не мы должны выбирать, какие документы нужно переводить, а наш клиент сам должен выбрать среди переведенных документов, а потом сформулировать свою позицию. Из-за этого мы вынуждены требовать, чтобы нам предоставили перевод всех 75 томов дела. Хотя мы как граждане и налогоплательщики понимаем абсурдность данной ситуации.

Прокурор же мог не направлять все документы в суд, а выделить ту часть, которую они считаю нужной для доказывания вины. По нашему субъективному мнению, это 3-5 томов. А такое количество, возможно, используется для затягивания дела. Возможно, они понимают бесперспективность этого дела и из-за этого «переводят стрелки» на адвоката. Ведь объем перевода требует не только финансовых затрат, но и много времени. И это дает руководству прокуратуры возможность затянуть судебное рассмотрение дела, так как они как специалисты понимают его бесперспективность.

Д.К.: У прокурора была возможность попиариться в определенное время, понимая, что это дело бесперспективное. А потом, перейдя на другое место или должность, со стороны наблюдать, как его прекратят.

– На данный момент осуществляется ли перевод материалов дела или нет?

А.М.: Насколько нам известно, то перевод не осуществляется. После оглашения расследования оконченным, мы ходатайствовали о предоставлении всех копий документов. В свою очередь, следователь ответил, что по мере необходимости будут предоставляться все копии. Для этого они нам отдали 12 или 14 документов в переводе, на что, по нашим данным, что мы увидели на сайте закупок «Прозорро», было потрачено около 40 тысяч гривен. Но нас не устраивало наличие только 12 переведенных документов, из которых 3-4 – это выписки. Мы повторно обратились с ходатайством в прокуратуру, чтобы нам дали перевод всех документов, которые есть в уголовном производстве. Насколько нам известно, то их 75 томов. Ответ мы ждали около 20 дней, после чего обратились в суд. В конце декабря 2017 года суд удовлетворил наше ходатайство и обязал прокуратуру предоставить копии всех документов в переводе на азербайджанский язык. Это постановление обжалованию не подлежит.

Недавно я обратился с письмом к прокурору области Тарасу Дунасу с вопросом о том, на каком этапе находится перевод документов по данному делу. Мне пришел ответ не от имени Дунаса, и не от его заместителя, хотя я жаловался, в том числе и на Степана Божило, который является процессуальным руководителем данного производства. Ответ пришел от подчиненного Степана Божило, в котором говорилось, что они решают вопрос с судом об уточнении этого постановления.

Д.К.: На данный момент можно сказать, что данное уголовное дело находится в «подвисшем» состоянии с сентября 2017 года: и суд не идет, и фактически нет следствия.

– Вы с собой принесли жалобу в квалификационно-дисциплинарную комиссию на представителей прокуратуры Николаевской области. Можете рассказать детальнее, в чем она заключается?

А.М.: Это дисциплинарная жалоба. Мы уже больше года добиваемся права на защиту нашего клиента. Это, в принципе то, о чем мы говорили ранее, но изложено с упоминанием конкретных лиц. Прокурор области Дунас фактически отказался разобраться в сложившейся ситуации. Поэтому надеемся, что привлечение к дисциплинарной ответственности виновных работников прокуратуры будет способствовать исполнению ими закона в последующем.

Д.К.: Нашим клиентам инкриминируется взятка. Из того уголовного производства, которое изначально выглядело как глобальное супер-дело, ничего не получилось. Получилась одна эпизодная взятка с сомнительными доказательствами и сомнительной перспективой. Ситуация изначально была распиаренной. На всех, кто фигурирует в данном уголовном производстве, навешали ярлыки.

– Как вы можете прокомментировать избранные на время следствия меры пресечения фигурантам дела?

Д.К.: Мы присутствовали на судебном заседании по Олегу Калнаусу (заместитель начальника Главного управления Госпродпотребслужбы в Николаевской области, – ПН), где Центральный районный суд принял решение и определил меру пресечения в виде ареста и залога. В свою очередь, Апелляционный суд определил ему тогда меру пресечения в виде домашнего ареста. Как показала практика, то это была обоснованная мера пресечения – Калнаус никуда не делся, продолжает работать.

А.М.: По Мамедову там еще интереснее. Ему по другому делу была избрана мера пресечения содержание по стражей и залог. По так называемому «делу ветеринаров» прокуратура, зная о внесении Мамедовым залога в рамках другого дела, обратилась в суд с ходатайством о фактически повторном избрании меры пресечения в виде содержания под стражей и залога в размере 10 миллионов. Но суд учел надлежащее процессуальное поведение нашего клиента и избрал ему домашний арест.

Гражданину Азербайждана инкриминируется дача взятки, а троим остальным – получение. Они якобы частями получали, но одну и ту же сумму. Все три человека получали денежные средства, а один дает. Мы считаем, что данное уголовное производств чересчур раздуто и не стоит потраченных сил. И сейчас они обязаны выделить 4 миллиона на перевод документов. Сотрудники прокуратуры понимали, что денег они не найдут, которые якобы были переданы при получении взятки. И вопрос: почему обыски проводились именно в этот день? Можно, конечно, предполагать, что это было связано с какими-то другими моментами следственного действия, возможно, с назначением на должности, но опять же, но это все предположения, которые не касаются материалов уголовного производства. Потом было много предложений Мамедову, чтобы он дал показания, его фактически ловили на улице.

– Сейчас ваш подзащитный ведет хозяйственную деятельность?

А.М.: Он как не вел хозяйственную деятельность, так и сейчас не ведет. То, что у него также были партнеры в хоздеятельности – это так считает следствие. К тем фирмам он не имеет никакого отношения: ни юридического, ни фактического. Он виновен лишь вы том, что знаком с владельцами этих фирм. Следствием не доказано, чтоб он был собственником, руководителем или хотя бы работником хоть к одной из фирм.

Насколько нам известно, то эти фирмы на данный момент хозяйственную деятельность не ведут, поскольку их работа заблокирована. Это друзья Мамедова, его жена также является директором одного из предприятий. Но действиями (прокуратуры) заблокирована деятельность тех субъектов, которые к этому уголовному производству никакого отношения не имеют. Например, жена Мамедова рассказывала, что у нее изъяли Египетскую лицензию, которую выдают компетентные органы Египта на то, чтобы осуществлять поставки крупного рогатого скота на территорию самого Египта. И говорит, что получить ее второй раз фактически невозможно. Плюс изъяты печати, кучу документов. Они на данный момент даже не могут получить налоговый возврат кредита.

Мы специально затребовали декларации из Азербайджана. По нашему адвокатскому запросу, когда возникла ситуация касательно того, что не было отправок, не было скота, то мы сделали запрос. Декларации пришли, фирмы стопроцентно подтвердили, что скот был, что есть импортные декларации, оформленные их таможней.

– Насколько нам известно, в материалах дела якобы есть документы, полученные прокуратурой Николаевской области, которые подтверждают, что скот из Украины не ввозился в Азербайджан.

А.М.: У меня есть все декларации, которые доказывают обратное. Просто их никто потом и не просил. В ходе расследования их никто и не запрашивал. Даже у нас не спрашивали, можем ли мы подтвердить тот факт, что были поставки или наоборот.

Предприятия, которые фигурируют в данном уголовном производстве, делали фактически доброе дело: вывозили товар и привозили валюту в страну. Вместо того, чтобы получать валюту и доходы, мы имеем расходы в размере 4 миллионов на перевод документов на азербайджанский язык.

– В свое время вы занимали одни из руководящих должностей в органах прокуратуры. Как вы можете сейчас оценить качество работы прокуратуры?

А.М.: Вчера я посмотрел пресс-конференцию, где участвовал прокурор области Тарас Дунас, и я сделал для себя вывод как юрист, что мы с ним пользуемся разными Кодексами. Например прокурор заявил, что подозрение, документ на основании которого человеку говорят, что он совершил преступление – это акт защиты человека, защиты его прав. То есть оказывается в уголовном деле в отношении экс-главы облздрава Маргариты Капусты они защищали ее права, а не пытались привлечь ее к уголовной ответственности. А потом по-тихому уголовное производство закрыли. На самом деле – это незаконное привлечение гражданина к уголовной ответственности и нарушение прав человека и законом предусмотрена ответственность должностных лиц за это, в том числе и материальная. Причем за наш счет – простых налогоплательщиков, а никак не прокуроров.

Мы работали на результат, а не для пиара. За всю мою практику у нас не было больше 4-х томов в делах, аналогичных «делу ветеринаров», хотя фигурировали суммы в размере сотен тысяч долларов, с первыми лицами области. А что они здесь пытаются наваять?

Д.К.: К сожалению, сейчас деятельность прокуратуры направлена в первую очередь на пиар своей работы. При этом результат – а именно привлечение виновных к уголовной ответственности приговором суда, отошел на второй план. И это негативно сказывается на криминогенной обстановке, в т.ч. и на уровне коррупции.

– А что касается конфликтной ситуации, которая сложилась между прокуратурой и Центральным райсудом Николаева. По словам одного из судей, ему заместитель прокурора области Божило говорил, что судья для сотрудников прокуратур, должен добывать документы по щелчку.

А.М.: Я бы не назвал это конфликтом. Мне кажется, что прокуратура просто хочет получать «фантастические» решения, которые обоснованы лишь их желанием, а не законом. И законные решения суда почему-то расценивает, как посягательство на их интересы.

Беседовал Анатолий Чубаченко, специально для «Преступности.НЕТ»