«В Центральном райсуде Николаева не будет, как в Печерском», – судья Иван Дирко

С момента, как в Украине произошла Революция Достоинства, прошло уже четыре года. В Николаеве то время отметилось противостоянием не столько с правоохранителями, сколько между двумя противоборствующими лагерями: Майданом и Антимайданом. Однако была еще одна сторона, которая оказалась втянутой в это противостояние - судьи, среди которых и судья Центрального райсуда Николаева Иван Дирко. Как известно, он в свое время арестовал участника николаевского Евромайдана Дмитрия Беду за нарушение Закона о проведении митингов. По данному факту в отношении Ивана Дирко было открыто уголовное производство. Сейчас материалы этого производства направлены в суд для рассмотрения по сути.

«Преступности.НЕТ» пообщались с Иваном Дирко о событиях тех дней, о взаимоотношениях с прокуратурой Николаевской области, о судебной реформе и создании Антикоррупционного суда в Украине.

- Иван Иванович, в последнее время в средствах массовой информации часто звучит словосочетание «Суд Центрального района». И у представителей бизнеса, и у прокуратуры есть претензии к судьям Центрального районного суда. Нам известно, что прокуратура Николаевской области открыла уголовное производство в отношении Вас в связи с незаконным, по мнению прокуратуры, административным арестом сторонника «Правого сектора» Дмитрия Беды в январе 2014 года.

- Дело двигалось следующим образом: в 2015 году в Украине в очередной раз поменялись руководители областных прокуратур. В Николаевской области был назначен главой прокуратуры Вячеслав Кривовяз. В это же время появилось уголовное производство в отношении меня и одновременно появилось громкое дело экс-начальника городского управления милиции Олега Шевчука (прим.ред. в 2013 году руководитель горуправления милиции).

- Как Вы считаете, почему именно против Вас прокуратура открыла уголовное производство?

- Шла вторая годовщина Майдана. На тот момент прокурору Кривовязу просто была необходима образцово-показательная галочка. Дмитрия Беду до внесения сведений в ЕРДР дважды опрашивали, он дважды давал идентичные пояснения. Пришел прокурор, который в принципе не поверил, что кто-то из людей, отсидевших пять суток, может быть не злым на судью. Прокуратура в рамках уголовного производства допрашивала Беду трижды – дважды следователи и прокурор. Беда давал одинаковые пояснения с небольшими отступлениями в зависимости от того, как был поставлен вопрос. Но суть не менялась. При допросах молодой человек, в принципе, как и мне в ходе судебного заседания пояснил, что не болел и маску ему дала женщина, которая сказала, что милиция всех снимает на видео, мол надевай маску и прячься.

Суть заключается в том, что 16 января 2014 года Верховная Рада Украины приняла так называемые «диктаторские» поправки в законодательство при проведении массовых акций, в которых были регламентированы нормы участия граждан в них, в том числе была введена ответственность, которая заключалась в том, что люди не могли принимать участие в массовых акциях, закрывая лица с целью избежать идентификации лица, которое нарушает общественный порядок. Это законодательство просуществовало около трех недель, потом было отменена самой же Верховной Радой. В этот период в Николаеве также проходили массовые акции. Во время одного из митингов сотрудники милиции задержали молодого человека по фамилии Беда, который был в медицинской маске. Они составили на него административный протокол и отправила материалы в суд. Я был судьей, который рассматривал этот административный протокол. Суд вынес решение о назначении ему пяти суток административного ареста за нарушение закона.

- Да, мы все об этом знаем. В СМИ было видео из заседания Апелляционного суда, где Дмитрий Беда признал свою вину.

- Я впервые от Вас слышу об этом видео. Этого видео даже нет в материалах производства прокуратуры. Очевидно, будет возможность использовать его в качестве доказательства. У меня есть только стенограмма.

В апелляционной инстанции Беда уже пояснял иначе, чем у меня на заседании: не прятался, а боялся от кого-то заразиться. В Апелляционном суде судья Иван Хомик ему поверил, что он именно поэтому маску надел, в связи с этим мое решение, судьи первой инстанции, было отменено.

- В чем именно Вас обвиняют?

- В протоколе, который я рассматривал в отношении Беды, суть «виноват/не виноват» заключалась от одного компонента – от умысла, какая была на тот момент цель его действий: либо скрыть лицо, чтобы сотрудники МВД его не идентифицировали, либо он был действительно болен. Хочу привести пример схожей ситуации, в которой человек совершил такие же действия, но с другими намерениями. Через два дня после Беды я рассматривал такой же протокол, по событиям того же дня. Молодой человек по фамилии Никитин тоже был студентом. Рассматривали по такой же процедуре, как и дело Дмитрия Беды, без секретаря, соответственно. И вот Никитин пояснил, что он был в шарфе, по-моему, и закрывал лицо из-за того, что было холодно, поскольку на улице была минусовая температура. Вот это и было его умыслом. То есть у него не было цели спрятать лицо, чтобы чего-то избежать. Действия Беды и Никитина были одни и те же, но в зависимости от того, как поясняется цель этих действий, то возникает либо состав правонарушения, либо его отсутствие.

- Иван Иванович, давайте все-таки вернемся к событиям трехлетней давности.

- Хорошо, давайте. Мне кажется, что прокурор Кривовяз не поверил, что человек может не быть в обиде на судью. Поэтому когда начались допросы, а ничего не меняется и дело никуда не продвигается, только тогда, между прочим, «родилось» уголовное производство в отношении экс-начальника городского управления полиции Олега Шевчука, который обвинялся прокуратурой в препятствии мирного собрания граждан на Площади Ленина в январе 2014 года (Центральный суд оправдал Олега Шевчука, - прим. ПН). По моему мнению, Кривовязу нужно было хоть одно дело, а мое дело ему сначала казалось самым простым. Но Беда не дал те показания, на которые прокурор области рассчитывал. И только тогда «родилось» дело полковника Шевчука.

На допросе Беда заявил, что не считает себя потерпевшим. Во время окончательного допроса прокурором отдела, которая в ходе самого допроса и выяснила, что он был признан потерпевшим, но далее выяснилось, что он себя потерпевшим не считает, и вообще больше никакого отношения к этому делу иметь не хочет. В итоге было постановление о закрытии производства относительно меня. Но еще в 2015 году это дело два раза возили на подпись заместителю Генерального прокурора Столярчуку, и два раза он отказывался подписывать. Возили с проектом сообщения о подозрении и он два раза отказался подписывать сообщение о подозрении в связи с отсутствием доказательства вины, и так прокуратура области в декабре 2015 года закрыла уголовное производство.

Осенью 2016 года заместитель прокурора Николаевской области Божило Степан Богданович отменил постановление о закрытии уголовного производства в отношении меня. Законом положено так, что отмена может быть произведена на протяжении 10 дней, но никак не через 9 месяцев, как это сделал Божило. Соответственно, отмена через девять месяцев является незаконной.

- Так в чем же заключается суть обвинения в отношении Вас?

- Могу рассказать вам хронологию событий. 15 сентября 2017 года мне вручили уведомление о подозрении, подписанное заместителем Генерального прокурора Матиосом. Уже 3 октября следственным судьей Херсонского городского суда было принято решение об отказе в избрании мне меры пресечения в связи с необоснованностью подозрения. В январе 2018 года я ознакомился с материалами дела. Во время ознакомления я не нашел ни одного нового допроса, ни одного установленного факта, в чем меня подозревают. Есть только рапорт сотрудника прокуратуры Свирсы о том, что Беда, который приехал из заграницы во время новогодних праздников, вообще отказался общаться с ним. И на 2-е марта 2018 года назначено предварительное заседание в Херсонском городском суде.

- К слову, Беда был задержан сотрудниками милиции. Нет ли у Вас информации касательного того, открыла ли прокуратура уголовные производства в отношении сотрудников МВД, которые проводили задержание и не попали ли они под Закон Украины «Об очищении власти»?

- Это юридический аспект. Привлекать к ответственности можно и нужно, если присутствует факт фальсификации протокола. В моей ситуации в протоколе ничего не сфальсифицировано. Он же был в маске, призывал штурмовать здание или нет – это не входило в состав правонарушения. В протоколе было написано, что Беда признал свою вину, только единственное, что возражал: он не призывал штурмовать здание, а призывал блокировать. Хотя оно к сути не имело отношения. По мнению сотрудников милиционеров, молодой человек находился в маске с целью избежать идентификации. Когда я в ходе судебного заседание его допросил, то тоже понял, что именно с этой целью. Апелляционный суд решил, что цель у Беды была другая. Но сама фактура не меняется. Поэтому претензий у прокуратуры к милиционерам на самом деле быть не может.

Другое дело - ГАИшные протоколы. Сейчас стало известно, что во время протестных акций 2013-2014 годов сотрудники ГАИ могли остановить человека за не подчинение сотрудникам милиции об остановке. Далее составлялись протоколы, направлялись в суд и судья мог лишить права управления автомобилем, а человек в судебном заседании доказывал, что его в тот день вообще в месте не было, и представлял видеозапись с какого-то комплекса, где на стоянке стоит его машина. То есть сфальсифицированы протоколы. И вот если вы говорите, что все не так, и судью уволили, то, будьте любезны, разберитесь с тем, кто такой протокол составил. Я не знаю, какие последствия были у того милиционера, но не сомневаюсь, что к уголовной ответственности он не привлечен. Но здесь, в моем деле, такого нет. Тут не может быть никакой уголовной ответственности у сотрудников милиции, которые составляли административный протокол, потому что фактаж они не меняли. Мы только расходимся в умысле, который каждый может оценивать по-своему.

- В СМИ, начиная с 2017 года, был ряд заявлений о том, что прокуратура Николаевской области вмешивается в деятельность Центрального суда, а также было опубликовано заявление Вашего коллеги Владимира Олейникова, в котором говорится, что со стороны сотрудников прокуратуры были допущены некорректные действия в отношении аппарата Центрального суда.

- Я имею такое видение данной ситуации: это не было как таковым давлением в отношении персонала Центрального суда, вряд ли это было каким-то сбором информации. Приведу пример: представители прокуратуры подали ходатайство в суд Центрального района о проведении обыска всех помещений самого же Центрального суда в рамках дела о ДТП. Только вдумайтесь: ни какого-то конкретного помещение, ни какого-то конкретного человека, а всех помещений. Я вижу в этом только намерение нас запугать. Я считаю, что это было хамское поведение со стороны сотрудников прокуратуры.

Мы когда с заместителем областного прокурора спорили, то он сказал: «Так следственные судьи существуют для обеспечения нас». Я же ему говорю: «Нет, читайте Уголовно-процессуальный Кодекс. Наши функции от адвоката почти ничем не отличаются – защита прав участников процесса». «Следственный судья существует для обеспечения прокурора», - так считают все работники Генеральной прокуратуры. Поэтому и такое отношение.

Так вот, это не давление. Прокуратура не собиралась ничего искать. Руководство просто хотело показать, что они могут. Один из руководителей прокуратуры мне говорит, что следственные судьи - для его обеспечения. Но суд исследует документы, представленный прокуратурой, а не помогает прокурорам их добывать. Я не расцениваю это как давление. Такая позиция прокуратуры – это унижение правосудия.

- Кстати, какой процент, когда Центральный суд отказывает силовикам в обысках? Особенно с учетом того, что все структуры, как прокуратура области, управление Нацполиции и тд, расположены на территории Центрального района.

- Не могу говорить за коллег. Я думаю, что у меня где-то до 20% отказов. Но надо сказать следующее – Центральный суд всегда был неподконтрольным властям благодаря председателю суда Александру Голубкину, который никогда не преклонялся перед властью. Его принципиальной позицией была самостоятельность судей, поэтому Голубкин никогда не давал нам каких-либо указаний.

Центральный суд занимает принципиальную позицию – мы прокуратуру не слушали. Например, если вернуться к нашему знакомству со Степаном Богдановичем Божило, то одна из первых сказанных фраз мною была о том, что в Центральном суде города Николаева прокуратура не будет получать обыски так же, как она их получает в Печерском районном суде Киева. То есть, как он привык получать обыски в Печерском суде – «по щелчку пальцев» – так в Центральном суде обыски не получают. Это моя позиция, и позиция моих коллег.

- С 15 марта 2018 года войдут в действие изменения в Уголовно-процессуальном Кодексе. Что, по Вашему мнению, можно ожидать? Какой Ваш прогноз?

- Для начала надо правильно понимать, что было и что есть. С 7 декабря 2017 года все следственные судьи проводят заседания в залах с аудиофиксацией. У нас залов много, как нам казалось. Но на данный момент нам их не хватает, несмотря на неполное количество следственных судей. Я трижды от 20 минут до часа ждал, пока освободится зал, чтобы просто зачитать решение. На данный момент у нас 4 следственных судей – это уже предел, должно быть пять, как минимум. Но где их взять?

С 15 марта 2018 года Центральный суд будет обеспечивать все территориальные подразделения Главного управления Национальной полиции Николаевской области, потому что Законом «О Нацполиции» юридическое лицо областное управление полиции расположено на территории Центрального района. То есть на практике это будет выглядеть так: следователь Первомайского или другого отдаленного районного отделения полиции в рамках уголовного производства будет приезжать в Центральный суд Николаева и брать постановление на проведение обыска, допустим, по незаконному хранению наркотиков. Взяв санкцию на обыск, полиция проводит следственные действия, задерживает подозреваемого и опять же привозят его для избрания меры пресечения в суд Центрального района города Николаева. Это я Вам привел конкретный пример, только маленький процент нагрузки. И я напоминаю Вам, что у нас всего четыре следственных судьи в Центральном суде. Нагрузка будет вырастать в десятки, если не сотни раз.

- Мы знаем, что согласно изменениям, и все экспертизы должны назначаться следственными судьями.

- Да, здесь вообще дойдет до маразма. В любую экспертизу прежде всего входит судебно-медицинская экспертиза. Соответственно, если человек умирает, то зачастую назначается вскрытие. Для его проведения необходимо назначить экспертизу, а согласно изменениям в Уголовно-процессуальном Кодексе, все экспертизы назначаются следственным судьей. Я Вам приведу пример: за прошлые выходные в бюро СМЭ поступило около 26 трупов, из которых 22-24 требуют проведения вскрытия. Так судье необходимо вынести такое же количество разрешений. А это время. У судебных экспертов нет такого количества холодильников. Так вот первое, что начнется – будут гнить трупы. Кроме того, необходимо назначать проведение экспертиз в уголовных производствах, как, например, для снятия побоев. Ежедневно в Николаевской области происходят ДТП со смертельным исходом. В этом случае требуется назначение не менее трех технических экспертиз.

Кроме того, следственные судьи Центрального суда рассматривают еще постановления на проведение обыска, объявление в розыск подозреваемых, выносят постановления о задержании и принудительном приводе фигурантов уголовного производства, рассматривают уголовные производства после окончания сроков расследования, подозрения, избрание меры пресечения, санкции на обыск, решения суда о задержании фигурантов уголовного производства, административные протоколы, составленные сотрудниками Нацполиции, начиная от незаконной стихийной торговли, заканчивая нарушениями правил дорожного движения, которые сотням отправляет нам патрульная полиции – на это все в Центральном суде всего четыре следственных судьи. И я предполагаю, что это может привести к катастрофе в системе правосудия. Думаю, что такая же ситуация в других областях.

- Вы скептик...

- Возможно. Я реалист, но не бездельник. Вот посмотрите, приведу Вам статистику: до изменений в Уголовно-процессуальном Кодексе, в 2017 году, я получил 3750 материалов к рассмотрению. Смог же рассмотреть 3250 – это наилучший показатель среди всех следственных судей.

- Наши западные партнеры настаивают на создании в Украине Антикоррупционного суда. Какое Ваше мнение на этот счет как местного судьи? Не расцениваете ли Вы инициативу создания Антикоррупционного суда как недоверие к правосудию?

- Генпрокурор говорит: «Дайте мне Антикоррупционный суд и я поборю коррупцию». Но это не так, это ошибочно. В украинском обществе тоже бытует такое мнение. Пока в Уголовном Кодексе существует статья 370 «Провокация взятки», то это 60% оправдательных приговоров. И не суд оценивает степень вины по собранным доказательствам. Я не знаю, как судьи Антикоррупционного суда, имея в Уголовное Кодексе статью 370 «О провокации взятки», будут выносить приговоры. Депутатами Верховной Рады должны быть внесены изменения в Конституцию Украины. Должны быть три инстанции, так говорит Конституция: 1. Окружной (местный) суд, 2. Апелляционный суд, 3. Кассационный суд.

- В опыте европейских стран есть Румыния, где есть агентство по борьбе с коррупцией и Антикоррупционный суд. И видим успешные антикоррупционные операции и реальные приговоры.

- Надо читать Конституцию Румынии. В нашей Конституции написано о том, что любой приговор можно обжаловать в апелляционной или кассационной инстанции. Как будут соблюдены звенья правосудия, я даже представить не могу.

- Но все-таки, Антикоррупционный суд необходим, по Вашему мнению?

- Необходим. Но я вижу это так, как, например, отдельные коллегии, которые будут пересматривать приговоры. Хотя, на самом деле, проблема не только в этом. Законом «О НАБУ» депутаты прописали норму, где субъектами коррупционных правонарушений, которые входят в подследственность для НАБУ, и, соответственно, эти уголовные производства будут рассматриваться в Антикоррупционном суде, являются депутаты областных советов, руководители и их заместители государственных предприятий, народные депутаты Украины, госслужащие категории А (министры, замминистры, губернаторы и т.д.). В Украине, к тому же, 8,5 тысяч судьей – та категория лиц, дела в отношении которых будет рассматривать Антикоррупционный суд. Общество требует быстрого создания Антикоррупционного суда, но где взять такое количество судей в первые и апелляционные инстанции, где они будут находиться, какая материальная база у них? Создать аппарат суда. Для этого надо время и огромный ресурс. Дай Бог, чтобы это получилось, а не осталось только намерениями.

Беседовала Виолетта Чех , специально для «Преступности.НЕТ»