В Раде я могу сделать для завершения войны больше, чем на передке с автоматом в руках, – полковник СБУ «Альфа» Роман Костенко

18.07.2019 14:00

Отличительной чертой этих парламентских выборов является участие в избирательной гонке участников боевых действий на Востоке Украины. Их фамилии есть практически во всех избирательных списках на проходных местах, они идут по мажоритарным округам. Кто-то видит в этом то, что их просто «используют» для пиара, кто-тоже, наоборот, уверен, что такие люди нужны в будущем составе Верховной Рады.

Одним из таких потенциальных будущих народных депутатов является Народный герой Украины, полковник СБУ, боец элитного спецподразделения «Альфа» Роман Костенко (позывной «Гром»), который идет в Раду под №14 в списке политсилы Святослава Вакарчука «Голос». Нам удалось записать с ним небольшое интервью во время его визита в Николаев.

- Собственно, почему партия «Голос», почему Святослав Вакарчук? Сейчас есть много партий, та же «Слуга Народа» довольно популярная. Почему «Голос»?

- «Голос», прежде всего, потому что мне предложили Святослав Вакарчук, Андрей Богема, Сергей Притула – это люди, которых я знаю. С которыми я познакомился в период, когда наша страна переживает самые тяжелые времена, и на протяжении всего этого времени мы общались, я в них уверен. Они здесь, в команде, и это сыграло очень большую роль, когда мне предложили и я принимал решение.

- Как родные и коллеги по работе восприняли ваш выбор?

- По-разному. Родные восприняли хорошо, поддержали сразу же. Коллеги по работе… это тот же коллектив, в котором есть свои микро-группы, со своими интересами. Кто-то поддержал, другие плохо подумали, но в глаза мне никто ничего плохого не сказал (смеется). Но я знаю, что там есть люди, которые думают по-другому, не так, как я. Мол, «зачем это ему надо?». Или подумали, что я преследую какие-то корыстные цели. Однозначно, есть люди, которые вообще этого не знают.

- В последнее время, по крайней мере на этих парламентских выборах, есть тенденция, что в списках появляются люди, имеющие отношение к воинской службе, силовым структурам. Не складывается ли у вас впечатление, что таким образом вас хотят использовать?

- Мне дали право выбора. Мне предложили конкретику. Пригласили и мотивировали, конкретно обрисовывали задачи, которыми я должен заниматься. И, на самом деле, участвовать сейчас в предвыборной кампании – это мой личный выбор. Меня никто не заставляет, и никто этого не говорил. Я мог спокойной оставаться на службе, это был уговор вместе с лидером партии. Это было моё решение, подключиться к команде, поехать в южный регион, откуда я родом, который мне близок по духу. Так сложилось, что в Херсонской области я родился и вырос, в Николаеве прошла моя сознательная жизнь, в Одессе я учился и учусь до сих пор в академии. Южный регион мне близок по духу, и я знаю его проблематику.

- О чем говорят люди на встречах? Что удивляет вас, когда узнаете от них какую-то информацию?

- Буквально неделю назад я проехался полностью по Херсонской области, близ тех округов, где я вырос. Там очень большая поддержка. Потому что, как правило, в мажоритарные округа заходят люди из старой политики, которая в глазах людей находится «в грязи». Очень мало местных идут в парламент. В основном, это проплаченные люди, либо донецкие парни из «Оппоблока», или из «ББП», рвущиеся опять по тем же округам. Пока я доехал на своей машине до Великой Александровки, там, где мой родной район, где я вырос… это был реальный ужас. Логистики нет абсолютно никакой, видно, она закончилась где-то в середине 90-х, когда мы получили независимость.

- Говорить о долгосрочных планах в нынешней ситуации сложно. Тем не менее, вы считаете, для вас служба закончена, или вы, возможно, всё-таки вернетесь после завершения депутатской каденции?

- На данный момент, я думаю, что закончена. Еще полтора месяца назад я даже не планировал, что уйду в политику так скоро. Я сейчас учусь в академии госуправления в Одессе, и я планировал в будущем как-то связать свою жизнь, для начала с местным самоуправлением. Получилось так, что сейчас у меня есть возможность пройти в Верховную Раду вместе с командой «Голос». Поэтому заявлять, что я обрубил на всю жизнь – не буду.

- А в чем причина смены вектора? Есть причины, почему вы так решили?

- Сейчас я в отпуске, но от начала войны и до этого времени, я приехал в Краматорск. Я все время нахожусь в этом конфликте, в зоне боевых действий. Был свидетелем его трансформации из конкретной горячей точки, когда были реальные боевые действия, и которые превратились в «стоялово». Примерно, как в Первую мировую войну, когда захватывали по 50 метров земли и все этим хвастались, хотя на самом деле никому это было не нужно. Просто это стало предметом пиара, какой-то политической борьбы внутри страны и на международной арене. Я понимал, что, оставаясь там, я не смогу, стоя с автоматом в руках, как-то повлиять на этот конфликт. Ни я, ни мои люди. И когда мне сделали такое предложение, я для себя подумал, что, в принципе, придя в новую Раду с такой командой, я смогу сделать больше для страны и для завершения этого конфликта. Больше, чем смог бы, стоя с автоматом и своим подразделением на переднем крае.

- Это не только ваша причина. Я слышал много таких случаев. Некоторые говорили: «В этом участвовать я уже не вижу смысла. Будет более активная фаза, когда нужно будет защищаться или отступать – мы пойдем».

- Мы называем это «бадминтон». Они нам, мы им. На переднем крае на удачу стреляет артиллерия, может кто-то в кого-то попадёт. А военное искусство закончилось, наверное, в 2015 году. Это моё личное мнение. Да, проведение спецопераций – нужно. Оно есть, оно идёт, но даже они глобально не влияют на ход войны, потому что это больше политическая война, чем война армии.

- Как вы считаете, этот конфликт можно закончить военным сценарием? Абсолютная победа с боевыми действиями.

- Его можно закончить военным сценарием, политически обыграв Россию и заставить её не вмешиваться в эту войну на Востоке Украины. Только таким сценарием. Пока для неё будет политически выгодно удерживать этот регион для влияния на нашу страну, нашу политику, они всё время будут манипулировать этим.

- Заставить Россию вывести свои войска и не поддерживать?

- Да пускай она их там оставит, но новых не присылает. Те, кто есть – пусть остаются, если приняли такое решение, они для нас не проблема, мы их уничтожим как захватчиков. Просто, если она сосредоточит там большие силы и средства, а как мы знаем, там больше миллиона армии… нам не нужно такой ценой это делать.

- Война в городских условиях всегда невыгодна для наступающей стороны. Поэтому важна цена вопроса в количестве жертв.

- С чисто военной точки зрения, война в городских условиях… есть много способов вести её не чисто вооруженным способом. Есть масса способов, которые будут позволять дополнять военные методы.

- Украинская армия в 2014 и в 2019 году – это две абсолютно разные армии. С этим все соглашаются. Вырос уровень материально-технического обеспечения. Появилось большее количество специалистов, подросло молодое поколение, которое сейчас находится в составе командования. По вашему мнению, что сейчас кардинально нужно изменить в ВСУ, чтобы еще улучшить качественный, материально-технический состав украинской армии? Что нужно изменить, чтобы хотя бы минимально сделать её лучше?

- Прежде всего, нужно начать с военного образования. Все об этом забыли, у нас есть военные институты, академии, которых в полной мере реформа не коснулась. Там часто преподают люди, которые заканчивали еще советские военные училища. Меня учили такие. И сейчас они все еще преподают в разных институтах. Кто-то сменил свою идеологию, кто-то нет. Для кого-то Россия – это всё еще родной дом, а кто-то оттуда родом. Как говорят, генералы всегда готовятся к прошлой войне. Мы в этих институтах делаем то же самое. Я знаю много офицеров, которые заканчивают наш Национальный университет обороны, и которые управляют дивизиями, корпусами, как и 50 лет назад. Весь тот опыт, который получен уже на нашей войне, там не учитывается. То есть сидят старые генералы, полковники, которые рисуют карты, армии, полки «вправо-влево», а реальный полученный опыт не применяется. В военных училищах тоже.

Кроме того, материальное обеспечение таких училищ. В прошлом году я поднял вопрос через фонд Виталия Дейнеги. В Одесский институт сухопутных войск, откуда я выпустился, поставили тепловизоры, коллиматорные прицелы, потому что это передовые технологии, на которых сейчас держится всё. Люди везде одинаковые. Человек может быть чуть сильнее, чуть слабее. Но, я сделаю такое сравнение: один раненный боец может идти с автоматом, на котором стоит тепловизор с дальностью в 500 метров, и он будет иметь преимущество над десятью супер развитыми и здоровыми солдатами без него. Сейчас война заключается в техническом преимуществе. И мы должны это давать, и этому учить. Наполнять нашу армию передовыми технологиями. Тогда мы будем иметь преимущество.

- Если говорить о СБУ. Ведомство, которое в последнее время вызывает много вопросов и все чаще звучит мнение о том, что у ведомства нужно забрать «экономику», «коррупционные правонарушения» и оставить только четкий профиль – «разведку», «контрразведку», «защиту безопасности Украины». Придерживаетесь ли вы такого мнения? Говорят, что из-за наличия вот этих двух пунктов очень высокий риск того, что коррупция будет оставаться в органах.

- Да, я придерживаюсь мнения о том, что СБУ должна заниматься тем, что вы сказали. Экономика и коррупция – у СБУ самая большая статистика борьбы с ними. А нам нужно заставлять и давать возможность именно НАБУ бороться с этим, а не оставлять это на СБУ. Должна быть служба, которая бы занималась конкретно коррупцией, а Служба безопасности должна заниматься безопасностью, от внутренних и внешних посягательств и не «распыляться». Потому что, возможно, даже руководство Службы, видя какие у них есть инструменты, где-то ставят приоритеты. Как сейчас, борьба с контрабандой сигарет или еще что-то, но это функции налоговой полиции. Они должны с этим бороться, а мы должны бороться со шпионажем, терроризмом, с посягательствами на национальные интересы.

- Многих возмущает, когда бойцы спецподразделения «Альфа» заходят в тот же покерный клуб и занимаются оперативным сопровождением.

- А как это возмущает бойцов «Альфы», вы бы знали. Это настолько нас демотивирует, что мне как руководителю приходилось придумывать иногда такие вещи, для того чтобы их мотивировать… Люди, работавшие меньше года, не попадают к нам в подразделение. Туда не попадет человек с улицы. У нас люди всю жизнь занимаются спортом, служат где-то в спецподразделениях. Как правило, сейчас они все участники боевых действий и понимают, что такое спецоперация. И когда после этого всего ты берешь бойца и идешь штормить покерный клуб, понимая, что это идёт просто раздел сфер влияния, то это очень демотивирует. Часто приходилось говорить: «Парни, так надо». Бойцы все это понимают, и они не с шашками на голове туда бегут.

- Сейчас одна из самых обсуждаемых и спорных тем – отмена парада на День Независимости Украины. Как вы считаете, правильно ли поступил президент?

- Вы знаете, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Я сам участник парада 2002 года, и скажу, как участник, что это реально заряжает. Когда ты на главной площади страны шагаешь перед Гарантом, на тебя смотрят люди, в тебя верит страна. Это зарядило меня на всю оставшуюся мою карьеру. Да, подготовка очень тяжелая. Но тоже, в свою очередь, придает и дисциплины, и всего остального. Для воюющей страны, в День Независимости армия является гарантом независимости, мы должны отдать ей должное тем, что проводим этот парад. Плюс показать нашим людям, налогоплательщикам, какие у нас вооруженные силы. Президент должен выступить с речью перед армией, которая защищает свой народ.

Война продолжается. Даже во время Второй мировой были парады, после которых люди просто брали оружие и уходили сразу на фронт. Парады были, несмотря на экономическую ситуацию. 300 миллионов бойцам – это где-то по тысяче на каждого бойца. Для меня парад важнее, и, я думаю, что эти деньги нужно брать не с армии, а бороться с коррупцией. Сделайте парад, дайте премии, это моё мнение. Возможно, у Президента есть какое-то своё видение. Иногда мы смотрим на принятие решений со своей стороны, не имея достаточно информации для того, чтобы принять правильное решение. Видим только поверхность. Возможно, есть какие-то закулисные моменты. Возможно – разведданные, к которым имеет доступ только высшее руководство страны, и которое понимает, что это правильно.

- У каждого человека есть своя «красная линия», за которую он не готов переступать ни при каких обстоятельствах. Вы для себя эту «красную линию» в контексте Верховной Рады уже нарисовали? Что-то, за что вы никогда не переступите. Какие-то вопросы, которые вы никогда не будете поддерживать. Часто складываются ситуации, когда человек заходит в Раду, а потом фракция говорит: «Нам надо голосовать за вот это». А человек понимает, что либо он сам не может это поддержать, либо не могут поддержать его избиратели. Вы начертили эту «красную линию»?

- Я думаю, что эти «красные линии» будут появляться в процессе, но, на данный момент, вопросы территориальной целостности, независимости, и снижения обороноспособности – это «красные линии» для меня. Со всем остальным будем разбираться и смотреть. В самом начале войны была такая ситуация, когда нужно было мотивировать бойцов идти на войну. В 2014 году про «Альфу» разное говорили. Сначала одно, потом другое. Люди были мотивированы, но когда мы воюем, а на нас говорят что мы были в «каких-то других местах»… Я просто строил своих ребят, и моей задачей было собрать этот коллектив воедино, независимо от того, кто и что думает. Повести их защищать эту страну. У кого-то родственники остались на «той стороне», у кого-то – на этой. У кого-то родственники «За», у кого-то «Против». 2014 год – это была полная анархия. Были такие моменты, когда подразделения, не зная где стоит одно, обстреливали другое. И я сказал: «Те границы, которые у нас были – возьмем за основу, и будем драться за них». А потом будем разбираться, кто прав и неправ. Сейчас задача – сберечь страну. Такая была на тот момент мотивация. Она сработала. Люди зацепились. Люди за это воевали.

- За отмену депутатской неприкосновенности будете голосовать?

- Наша партия это поддерживает. Это есть в программе.

- Вы это поддерживаете?

- Да. Я думаю, что там будет какое-то ограничение неприкосновенности. Но я буду голосовать за то, что представит наша партия и буду это поддерживать.

- Уголовная ответственность за «кнопкодавство». Будете голосовать?

- Буду.

- Вы, наверняка, обсуждали со своими коллегами, будущими парламентариями о том, кому какой комитет интересен. Какой комитет интересен вам?

- Изначально, когда мне было сделано предложение идти в партию, то мы говорили о комитете нацбезопасности и обороны. Он мне интересен и по роду своей деятельности я этим занимался всю свою жизнь. Но в принципе, я готов войти в любой комитет.

Беседовал Анатолий Чубаченко, специально для «Преступности.НЕТ»

Фотофакт