Украинские политики до дрожи боятся Саакашвили, аж шерсть становится дыбом

Вот это, конечно, самое интересное, потому что украинская политическая элита – она, вот, вся до дрожи боится Саакашвили, потому что, как я уже сказала, что, собственно, при упоминании имени Саакашвили у каждого украинского политика, знаете, шерсть становится дыбом. Вот, его ненавидят… Я такой ненависти не видела даже в Грузии, когда он уже по факту прокатился по элите катком. И, собственно, его ненавидят по той же самой причине, потому что это паровой каток. И, вот, в стране договорняков и компромиссов этот каток сначала проедет, а потом будет спрашивать.

Договориться с ним невозможно. Не в том смысле, что он не способен к политическому маневру. Как раз вовсе нет – тут он, действительно, вот… В конце концов, Саакашвили долго играл роль почти послушного инструмента в руках президента Порошенко. Тот же самый одесский припортовый завод он когда мочил, он склонял на все стороны имя Мартыненко, который, как я уже сказала, работает виолончелистом у премьера Яценюка. И обходил стороной имя Кононенко, который играет эту же самую музыку для президента Порошенко.

А проблема в том, что с Саакашвили долгосрочно в принципе нельзя договориться – он не будет частью системы, он ее замочит. Вот, если Саакашвили придет к власти, будет ночь длинных галстуков. Понятно, что в Одессе он не может сделать всего, чего хочет, потому что для этого нужны полномочия в размере государства. Ну, вот, он в Одессе не разбирает, он приходит и говорит «Так. Вот тут люди возят орехи, вот тут рынок Седьмой километр – он до сих пор принадлежит Юрию Енакиевскому». Ну, правда, ничего не может сделать он с этим Седьмым километром, но, ведь, ясно же, что сделает. А это самый крупнейший рынок если не на Украине, то, по крайней мере, скажем так, на востоке Украины.

И Саакашвили совершенно не важно, кто кому, какими кумами связаны все эти родственные отношения. Вот, там возят какие-то предприниматели орехи через границу и с них берут 12 тысяч долларов с фуры. Саакашвили говорит «Пропустить». Этим предпринимателям прокалывают шины. Украинская политическая элита начинает говорить «Ну, слушайте, ведь, неудобно. Эти же предприниматели – контрабандисты».

Или, там, делают люди вино, и оказывается, что у них нет лицензии. 200 человек делают вино в Одесской области, лицензии нет ни у одного, потому что каждую лицензию надо получать 5 лет, а действенна она 2 года. Саакашвили говорит «Выдать», потому что он знает, что государство прежде, чем предъявлять претензии к предпринимателю, потому что, наверняка, эти люди делают бормотуху, оно должно сначала оказать ему услугу.

Вот, хорошо ли это будет, если Саакашвили придет к власти, я, как ни странно, не знаю, потому что до выборов в Грузии мне казалось, что хорошо, когда победила «Грузинская мечта». Теперь я понимаю, что не знаю, потому что реформы в демократическом обществе – они предполагают консенсус общества по поводу этих реформ. Консенсус в обществе предполагает одобрение хотя бы части элиты. А вся украинская элита – она воспитана на договорняках, она рада обличать коррупцию, но только если это чужая коррупция. Если коррупция своя, тогда дело совсем другое.

Поскольку мнение правящей элиты в конечном итоге определяет мнение телезрителей, которых, собственно, в Украине и в Грузии, и в России почему-то именуют гражданами-избирателями, то, в общем, конечно, количество тонн нечистот, которые обрушатся на, условно говоря, премьера Саакашвили с экрана Интера, который до сих пор контролирует Левочкин, с экранов канала «1+1», который до сих пор контролирует Коломойский и так далее, будет, вот, просто несравнимо с тем, что сейчас обрушивается на Порошенко.

Юлия Латынина, Эхо Москвы