Алексей Казимиров - личность весьма известная в Николаеве. Скандальную славу ему принесли смертельное ДТП, когда в 2011 году он сбил насмерть 21-летнюю студентку Юлию Каланчеву, справка о смертельной болезни, освободившая его от тюремной камеры, и все последующие его задержания в состояниях, внешне схожих на алкогольное или наркотическое опьянения.

Помимо тюремного срока суд также постановил взыскать с Алексея Казимирова почти 200 тысяч гривен морального и материального ущерба родителям и ребенку погибшей. Эти деньги были выплачены только в 2018 году, и то, после того, как правоохранительные органы плотно взялись за Казимирова. При этом стоит отметить, что по состоянию на январь 2012 года 200 тысяч гривен в переводе на доллары США составляли около 25 тысяч долларов. В соответствии с курсом валюты на сегодняшний день сумма выплаченного ущерба - менее 8 тысяч долларов США.

«Преступности.НЕТ» поговорили с родителями погибшей девушки - Еленой и Юрием Смирновыми, которые до последнего боролись за справедливость. Они приходили на судебные заседания, когда в течение нескольких дней суд избирал ему меру пресечения в рамках дела от уклонения исполнения судебного решения (все та же невыплата ущерба). От них мы узнали новые подробности в деле о смертельном ДТП, в котором погибла их дочь.

– Во время заседания в апелляционном суде 18 мая, где сторона защиты оспаривала Алексею Казимирову меру пресечения в виде содержания под стражей, было заявлено, что вам уже перечислили компенсацию материального и морального ущерба. Сумма полная пришла, как и было указано в постановлении суда?

Ю.С.: Да, как было в решении еще от 2012 года.

Е.С.: Они вычли только то, что выплачивалось с его пенсии по инвалидности: немного в декабре, в январе около 60 гривен, в феврале – 130 гривен.

- В 2011 году случилась трагедия, в 2012 году судом было вынесено постановление, согласно которому Казимиров должен был выплатить 249 тысяч гривен компенсации.

Е.С.: Да, но муж Юли не получил ничего.

- А он должен был получить большую сумму?

Ю.С: Нет, он должен был получить 50 тысяч гривен морального ущерба.

Е.С.: Должен был, но там были проблемы в исполнительной службе: дело то закрывалось, то снова открывалось, нужно было кучу документов для этого подготовить. но после того, как я все необходимые документы предоставила в исполнительную службу, муж Юлии в очередной раз, скорее всего, свои документы просто не сдал. Я всей ситуации не знаю, поэтому точно сказать за него не могу.

- Вот эта сумма – 249 тысяч гривен – была разделена на несколько человек: ваша семья, муж Юлии...

Е.С.: Мужу (отцу Юлии Юрию Смирнову, прим. ПН) – моральный и материальный ущерб, мне – моральный, малышке (дочери Юлии, - прим. ПН) – моральный. В итоге, почти 198 тысяч гривен.

Ю.С.: А те 50 тысяч гривен, которые, согласно приговору должен был получить Юлин муж, не подтвердились.

Е.С.: Как я уже говорила, у него в тот момент не было документов в исполнительной службе. А так получалась сумма 250 тысяч гривен.

Я писала и Президенту, и Авакову, и Луценко

– Как вы считаете, решение суда в отношении Казимирова было справедливым?

Е.С.: Вообще-то я считаю, что этот человек опасен для общества. То, как он себя вел на суде, как он демонстрировал свое пренебрежение к закону.

– Вы сейчас о каком-то конкретном судебном заседании или в общем?

Е.С.: На всех заседаниях. Он всем своим видом показывал и показывает, что ему просто наплевать и на решение суда, и на общество, и вообще. Он считает, что за все можно отплатиться, откупиться и ему ничего за это не будет.

- Казимиров также должен был выплатить компенсацию за счет машины, которую должны были продать.

Е.С.: Да, но машина исчезла.

– Откуда вы об этом узнали?

Е.С.: Там вообще история следующая: я же все эти года ходила в ГИС (Государственная исполнительная служба, – прим. ПН). Изначально как было – в 2012 году было решение и суда, и приговор Казимирову. В приговоре было указано, что выплаты должны перечислить за счет продажи машины. Мы принесли в ГИС и говорим, что вот такая вот ситуация. Они смотрят эти документы и говорят: «А машина не его». Я сказала, что понимаю, и что в суде этот момент оговаривался, причем очень четко. Этому было посвящено целое заседание, на котором адвокат Казимирова Тимошин красиво сформулировал, красиво рассказал, что автомобиль – это средство повышенной опасности, в связи с этим и произошла такая ситуация, то есть машина автоматически может быть предметом выплаты. Я не знаю – правда или неправда. Но объяснялось все именно так, на деле это могли быть очередные уловки с их стороны. В результате нам сказали, мол «нас не волнует». Я говорю: «Вот есть решение суда». А мне говорят: «Нет, надо подать в суд на решение суда». Мы уточняем, мол «суд на суд»? Нам говорят: «Да».

– И вы подавали в суд?

Е.С.: ГИС подали. Я обратилась в областную ГИС, мол на каком основании мы должны подавать, если это в принципе их работа. В итоге в декабре 2015 года начался суд, потом был в феврале 2016 года. При этом самое первое заседание припало на предновогодние дни, то есть у всех уже корпоративное настроение, какой там суд? И они перенесли на февраль. Мы встретились в это время, поговорили, подняли всю документацию, листали все эти тома, смотрели, где что. Плюс там все велось в аудиозаписи.

Ю.С.: Нам, кстати, все это время звонили другие люди, студенты, с которыми Юля училась...

Е.С.: Сколько нам говорили, что он все равно садится за руль, что его где-то видели. И о той ситуации, что он был на Евро-2012, мне сообщили девочки, которые увидели фотографии на его странице в соцсети.

- Все-таки, какая была судьба автомобиля, на котором Казимиров и попал в аварию?

Е.С.: В конце 2012 года я написала Парсенюку (экс-начальник николаевской милиции Валентин Парсенюк, - прим. ПН) и сказала: «Вы знаете, что сейчас с машиной хотят тихонечко «решить вопрос»?». А об этом нам рассказали наши друзья.

Потом мы Парсенюку написали письмо с вопросом, где на данный момент находится эта машина. На что он нам ответил: «Машина на штрафплощадке, никакие ответственные лица ее не угоняли». Фотографию машины тоже присылали. Журнал отчета, в котором указано, что машина там и находится. И я в ГИС обращалась. И в 2015 году нам четко указали, что машина может быть средством выплаты. По второму решению суда – она идет на выплату компенсации. И я звоню в очередной раз в ГИС, где мне говорят: «Мы запрос отправили, но машины там нет». Я спрашиваю: «И что мне делать? Давайте я тогда буду в прокуратуру звонить, писать». А мне говорят: «Ну, пишите».

– Вы писали запросы в прокуратуру?

Ю.С.: Да, конечно.

– И какие были ответы?

Е.С.: Они сказали, что будут думать, принимать меры или нет. Когда в 2015 году, когда Казимирова поймали за вождение в состоянии наркотического опьянения, то прокурор Николаевской области Тара Дунас перед общественностью вышел и заявил: «Я разберусь в этой ситуации». Тогда же он и сказал, что проверит медицинскую справку, по которой Казимиров якобы смертельно болен, и, собственно, возьмет дело под собственный контроль. В итоге – тишина. В 2016 году – тишина. Я написала и Президенту, и Авакову, и Луценко.

– Ответы какие-то приходили от перечисленных вами лиц?

Е.С.: Конечно. Но это была только формальность. Нам отписались, что все в рамках закона, они будут выяснять. Это – ни о чем. Я начала записываться на личные приемы, чтобы дело продвигалось быстрее, потому что начиная с 2012 года по 2017 год ничего так и не было сделано. Когда пришел Мороз (экс-начальник ГУНП в Николаевской области Юрий Мороз, - прим. ПН), то он сказал: «Разберемся». Я говорю: «Хорошо, вы разберетесь, но оно уже поставлено на розыск». Мы начали сами смотреть, искать, пошла я в прокуратуру – на прием к Дунасу, но он не принял, потому что для того, чтоб попасть к нему, то нужно пройти всю иерархию и, может быть, попаду к Дунасу. К прокурору области я так и не попала. Но в прокуратуре начали смотреть, разбираться, действительно объявили Казимирова потом в розыск и началось продвижение в этом деле. В мае 2017 года я обратилась на личные приемы. Если в декабре я писала, в январе мне все ответили – Порошенко, Аваков, Луценко, но не лично. Потом вижу, что тишина. И вот в сентябре 2017 года началось движение хоть какое-то и понемногу начали проверять

– Это в рамках уголовного производства, открытого по факту исчезновения автомобиля со штрафплощадки, правильно?

Ю.С.: Да.

– А вот этот факт, что Казимирову сообщили о подозрении за невыполнения судебных решений, в результате чего вы получили компенсацию, инициировала прокуратура?

Е.С.: Я обращалась одновременно и в полицию, и в прокуратуру. И одновременно делала все шаги, куда только можно. Но инициатором выступила именно прокуратура.

– Как мы понимаем, это произошло после того, как в отношении него был составлен очередной админпротокол.

Ю.С.: Да, прокуратура сразу эти два дела «объединила» и нас сразу вызвали.

Е.С.: Хотя тут сложно сказать, кто в этом моменте быстрее сработал- полиция или прокуратура.

– На самом деле, история о том, что до суда было доведено производство по невыполнению судебного решения в Николаеве – прецедент. Раньше такого не было. Обычно дела даже не доходили до суда. Так получилось, что ваша история – первая в городе.

Ю.С.: Все потому, что мы, наверное, каждый квартал каждого года писали во все возможные инстанции. Если говорить откровенно, то мы никогда об этом и не забывали. Он (Казимиров, – прим. ПН) же где-то так же спокойно может разъезжать по городу. И на судах они постоянно рассказывают, какие они бедные-несчастные, лечить его не на что, но тем не менее все же видно, все наяву, в новостях неоднократно появлялась информация о его задержаниях.

Е.С.: Еще была одна история: я возвращаюсь с работы, иду по улице Скороходова, и получается, что довелось пройти мимо его дома. И я как раз прохожу его дом, смотрю – он садится за руль и едет (согласно доводам адвоката Казимирова, после того, как в 2012 году водительское удостоверения у него было изъято, он его не забирал и не получал новое, – прим. ПН). Это было в 2015 году. Я сразу сообщила об этом в полицию, но мне там сказали: «Вы лицо заинтересованное». Конечно, заинтересованное, чтобы с другими людьми ничего подобного не случилось. Думаю, что каждый бы позвонил, если бы увидел его за рулем машины. Так вот Казимирова через день-два и поймали.

– То есть ваша основная цель на данный момент – ограничить его от общества?

Е.С.: Наверное, чтобы он был более безопасен для окружающих. Не знаю, что на него может повлиять, чтобы он задумался о своем образе жизни и о том, что все его выходки опасны для общества.

– На данный момент вы получили компенсацию. Вы будете продолжать борьбу?

Ю.С.: Законно мы не имеем на это права. Но если говорить по существу, то было тяжело. Жена тогда ушла с работы по определенным причинам, влезли в долги, различные суды, адвокаты...

Соня в течение месяца-двух стояла у двери и ждала маму

– Что с отцом ребенка и мужем Юлии? Вы как-то с ним контактируете на данный момент?

Е.С.: Мы бы хотели этот вопрос опустить.

– А с кем сейчас дочь Юлии?

Ю.С.: С нами. Мы ее сразу забрали. В тот день (когда произошла авария, в которой погибла Юлия Каланчева, - прим. ПН) как раз получилось, что Соня заболела. Юля тогда проходила практику в университете по социальному направлению. Возмущалась тому, сколько брошенных детей осталось, без родителей. Тогда Соне был ровно годик. А в этот день был просто кошмар – у ребенка высокая температура, с Юлей произошла беда. Мы тогда поверить не могли, что такое вообще могло случиться. Тем более что, дорога, по которой она шла, спокойная. Подумали, что может сломала что-то, но другого не могло произойти. Ребенок на тот момент был у свекрови, которая нам говорит, что у Сони температура под 40. Мы едем с ней в больницу, где у нас там спрашивают: «А где мать ребенка?». Потом нам врач объясняет, что у Сони простуда, чем ее лечить. А мы в панике – что делать, за что хвататься.

Соня в течение месяца-двух стояла у двери и ждала маму. Стоит и ждет. Это просто «сносило крышу». Когда начинаешь ее отвлекать, с ней играться, она потом просто подходит к двери и стоит -ждет маму. Это разве может войти в какой-то моральный ущерб? В какие-то денежные суммы? Это ни с чем не соизмеримо.

Когда-то с Соней пошли в торговый центр, а она всех девушек, у которых длинные белые волосы, хватает, чтобы те оглянулись – вдруг это мама.

Какая проблема была с этими судебными заседаниями, которых у нас на месяц было по два. И дело даже не в них конкретно, а в том, как они проходили. У Казимирова рассказывали, что мы якобы платили друзьям-студентами Юли за то, что они приходили на заседания.

– Были какие-либо прямые угрозы или действия с их стороны?

Ю.С.: Словесные перепалки - не более.

– Дальше угроз от родственников Казимирова ничего не пошло?

Ю.С.: Нет, конечно.

– И это было только в здании суда, в другом месте вы с ними не пересекались и ничего не обсуждали?

Ю.С.: Не пересекались, и они, естественно, с нами не связывались.

Е.С.: С его стороны на заседаниях было просто издевательство. Неужели судьи тогда не видели, как он себя ведет? Как только начинался суд, то Казимиров сразу говорил: «Мне плохо, вызывайте «скорую». Он спускался, ложился на скамейку. В принципе, ничего и не поменялось с того времени. В 2012 году он так же лег на скамейку, потому что ему якобы плохо, а когда судьи ушли в совещательную, то это неподвижное тело встало и начало общаться со своими родственниками.

– София на данный момент проживает с вами, как я понимаю. Оформлено ли на нее опекунство вами?

Е.С.: Да, я оформила.

- Раньше была информация о том, что в одной из перепалок жена Казимирова обвиняла кого-то из вас, после чего к вам приходила полиция.

Е.С.: Это приходили к матери мужа Юлии. Ночью им начали звонить в дверь...

Ю.С.: Потом мы узнали, почему так произошло – когда Юля выходила замуж, они купили квартиру на улице Комсомольской, но потом выяснилось, что в этом доме проживают наркоманы. И именно в этой квартире ранее, до их заезда, тоже жили наркоманы. Видимо, поэтому она оказалась немного дешевле.

И в день, когда все произошло, родственники Казимирова следователю рассказали, мол девочка из неблагополучной семьи. Потом следователь нас увидела и обалдела.

– То есть иными словами, если была бы девочка из неблагополучной семьи, то..

Ю.С.: … то они бы там замяли все это. И я вот видел, когда мы пришли к следователю, она увидела, что мы нормальные родители, то ее аж «затрясло».

«Накрутка» была со всех сторон, но прямых угроз не было

– Кто был следователем в этом уголовном производстве, открытом по факту произошедшего с вашей дочерью?

Е.С.: Шмарко (старший следователь Алла Шмарко, - прим. ПН). Она и сейчас, если не ошибаюсь, следователем работает.

– Возвращаясь к теме неблагополучной семьи, то если бы следователь не поняла, что вы не замнете это дело, то все могло бы «заглохнуть»?

Ю.С.: Могло, вполне. Можно, конечно, ворошить по сводкам, но в тот день, если я не ошибаюсь, кроме Юлии, погибло еще две девочки.

Нам еще ранее поступали звонки от незнакомых людей, которые спрашивали: «Вы вообще знаете, с кем связались?» и звонки от людей, доброжелателей, которые предупреждали, чтобы мы с ними не связывались, не вступали в конфликты.

– Вам было страшно на тот момент? Все-таки на многих судах эти люди показывали себя не с самой хорошей стороны.

Е.С.: Нам просто крышу снесло от горя. Там страха уже не было. Страшно только то, что погиб ребенок.

Ю.С.: Прямых угроз так и не было. Кто-то также звонил и говорил: «А вы знаете, что в этот день людей собирали на органы?» «Накрутка» была со всех сторон, но прямых угроз не было.

– Родители Казимирова пытались с вами как-то связаться, предлагали ли вам какие-то деньги, чтобы можно было обойтись без суда, например?

Ю.С.: Пару раз было, когда выходил Будулай, отец Казимирова, и говорил: «Мы все понимаем, но у нас денег нет, но немножко мы можем собрать, пару тысяч». Я так посмотрел на него и говорю: «У нас убили ребенка. Если бы моя дочь убила бы твоего ребенка, то я бы, наверное, на коленях ходил бы перед тобой и просил». Также он просил забрать заявление, что у нас нет претензий. Но мы, естественно, отказались.

– Не считаете ли вы, что из-за того, что он уже выплатил, нет причин привлекать его к ответственности и скорее всего дело может быть закрыто?

Ю.С.: Скорее всего так оно и будет. У них была эта преграда – моральный и материальный ущерб – теперь они ее убрали.

Е.С.: До этого нам знакомый адвокат из Киева в беседе рассказал, какие шаги мы можем сделать, чтобы как-то привлечь его к ответственности. Это было еще в 2013 году. И мы постепенно к этому шли. Он показал эту статью (о невыполнении судебных решений, - прим. ПН), которую инкриминируют Казимирову, и я каждый раз обращалась во все инстанции с указанием, что такая статья есть.

– Также ранее звучала информация о том, что уже в милиции говорили, мол заберите у них деньги, потому что по-другому не получится с ними разобраться. На одной из телепередач такую версию озвучила Ирина Каланчева (свекровь Юлии Каланчевой, - прим. ПН).

Ю.С.: Это ей такое говорили. Но к нам никто с таким предложением не обращался, потому что, видимо поняли, что бессмысленно.

После нашего обращения к Президенту следователь на нас потом долгое время обижалась

– В этой ситуации вы столкнулись и с полицией, и с прокуратурой. Есть те, которым вы благодарным, и те, которых вы не понимаете?

Е.С.: Есть и те, и другие.

Ю.С.: В первую очередь среди тех, кого мы не понимаем – это те «честные» врачи, которые выдали ему справку. Благодаря которой он вышел из тюрьмы. Что там Демьянов недавно говорил насчет Казимирова?

– После того, как к нему в СИЗО приехала скорая, то сказали, что причин для госпитализации нет.

Е.С.: Да, и к тому же, ему сказали ехать лечиться туда, где он якобы лечился ранее.

Среди таких же людей есть еще адвокат Тимошин, который когда-то сказал, что мы «устраиваем цирк». И его отношение к нам было скотским, что очень чувствовалось.

– А в чем именно это проявлялось со стороны адвоката Казимирова?

Е.С.: В отношении к нам.

Ю.С.: Вранье было внаглую. Это человек, который просто через все переступит.

Е.С.: Но потом он как-то рассказывал, что ничего он от семьи Казимирова так и не получил за свою работу, мол они его надурили.

– Если говорить о правоохранительных органах, по вашему мнению, следователи, которые расследовали это дело, честно отрабатывали или пытались как-то «замять»?

Е.С.: Если говорить о Шмарко, то, например, в самой фабуле не было указано, что Казимиров сбежал с места происшествия.

Ю.С.: И как мы понимаем, то «тяжелые» статьи она пыталась убрать.

– Также была информация, что только спустя три-четыре дня после происшествия было открыто уголовное производство.

Е.С.: Когда все случилось, я позвонила друзьям и спросила, что делать в такой ситуации. На месте происшествия все было оформлено, дальше, по логике, все должны были делать соответствующие структуры, но мне сказали, что необходимо, чтобы мы как можно раньше написали заявление. Я тогда удивилась, мол зачем, ведь уж все зафиксировано. Мне отвечают: «Ты хочешь, чтобы его отпустили через полчаса? Это будет, если не будет написано заявление, то все может закончится плачевно».

Ю.С.: И когда я пришел к Шмарко, то она была удивлена. Ее предупредили, что девочка едва ли не из семьи наркоманов, но по нашему внешнему виду она поняла, что все не так, как ей рассказывали ранее. И даже на суде многие обратили внимание, что следователь была в полной растерянности – она не ожидала.

Е.С.: В тот момент, когда я читала этот протокол, то там было все, скажем так, «мягко» описано: ДТП было совершено «по невнимательности». То есть он якобы не заметил и «по невнимательности» проехал на запрещающий сигнал светофора и сбил девушку. Я тогда возмутилась, почему написано именно так, если он грубо нарушил ПДД? Почему не указали, что он сбежал с места происшествия? На это она мне ответила: «Вы мне будете указывать, что мне писать?». Тогда мы сразу и написали письмо Януковичу.

Ю.С.: Кроме этого, мы заметили, что следователь, вроде бы, работает на сторону Казимирова. Это, по нашему мнению, проявилось и в том, что адвоката нам дала Шмарко, потому что мы не знали, кто может выступить в защиту наших интересов и посоветовались с ней. Мы думали, что все будет как положено. Но потом мы начали замечать, что адвокат отказывался приходить на заседания, потому что ничего «существенного» на заседании не будет.

Мы заметили проблему в следователе и адвокате, но параллельно мы у знакомых спрашивали советы, как поступить в той или иной ситуации. Когда я им начал рассказывать всю ситуацию, то они сразу сказали, что наш адвокат сотрудничает с другой стороной. И наш советчик, который тоже работает в этой сфере, сказал, что нам нужно писать обращения на имя Президента, а мы как-то сразу об этом и не подумали. Он нам помог также и с оформлением документов в юридическом плане. Кроме того, он сказал, что это письмо Президенту должно идти не из Николаева, и не почтой. После того, как мы все написали, доверенное лицо отвезло это письмо в Администрацию Президента. Далее меня сразу вызвали в нашу прокуратуру. И, как я понимаю, то эта информация дошла до «верхов» и нашим «дали по шапке». Меня потом вызывает следователь к себе. И я такого наслушался, что складывалось впечатление, что я обвиняемый, а не пострадавший. Мне говорили: «Как вы могли? Плюнули через голову. Как вы могли написать Президенту? Мы все делаем для вас». Потом пришло начальство, и все в один голос начали возмущаться, мол как мы могли так поступить. Я тогда сделал вид, что ничего не понял. У меня спрашивают: «Вы письмо Президенту писали?». Хотя нам ответа еще не пришло на тот момент, но к нам уже были претензии со стороны областной прокуратуры. А дальше сказали: «Теперь мы будем с вами действовать по закону. Не будем делиться какой-либо информацией касательно следствия». Перед самим уходом следователь нам дает какой-то документ с просьбой его подписать. Я спросил у нее, что это, на что она мне ответила: «Это постановление». Я смотрю, а там уже указано, что Казимиров сбежал с места происшествия. И это уже спустя месяца три-четыре.

– Другими словами, это уже был подлог документов?

Ю.С.: Не подлог..

– Если бы она попросила вас подписать, а там была бы другая дата…

Ю.С.: Нет, там все было официально.

– То есть данный факт был выяснен в результате расследования?

Ю.С.: Да. И следователь говорит, что из-за нашего обращения у нее появились проблемы. Я спросил, почему они сразу этот нюанс не учли, на что она еще тогда ответила моей жене: «Что вы мне указываете?». Следователь на нас потом долгое время обижалась.

– А дальнейшее ваше общение с правоохранительными органами как разворачивалось?

Е.С.: Это наиболее запомнившиеся моменты. Но мы уже были готовы к чему-угодно.

Ю.С.: Один раз нам даже приходилось звонить врачу Казимирова, который подписывал документы о его болезни, Латию. Но нам потом объяснили, что он любит деньги. Во время нашего с ним телефонного разговора я спросил: «Как вы вообще, как человек, как отец, вы бы тоже так поступили?». Его ответ был следующим: «Это судьба. Вашего ребенка нет, а ему (Казимирову, – прим.) надо как-то жить».

Е.С.: В прокуратуру я постоянно ходила писала, но все время были различные отписки, мол «все в рамках закона». И на оглашении приговора в 2012 году не было никого со стороны Казимирова, ни его самого, ни следователя – только Рудяк, мы, друзья Юли.

– Как вы оцениваете работу прокуратуры на последних заседаниях?

Е.С.: Сейчас, как мне показалось, прокуратура увидела, что есть основания для решения вопроса с Казимирова и основательно этим занялась.

Ю.С.: Мне кажется, что прокуратура была, если можно так сказать, на высоте. Хотя девочка не была подготовлена, падала. Плюс ко всему сама судья на нее морально давила на заседаниях. Скорее всего, она не ожидала, что судья так себя будет вести.

И сколько времени прошло, но действительно сдвиг виден только сейчас со стороны прокуратуры.

- И последний вопрос, чтобы подытожить наш разговор: если учитывать, какая сумма была установлена в 2012 году, с учетом инфляции, то выплаченная компенсация в десятки раз меньше. Будете ли вы добиваться справедливости в данном вопросе и обращаться в исполнительные службы?

Ю.С.: Если говорить откровенно, то я от них не ожидал. Но гибель ведь невозможно сравнить ни с чем.

- Были ли у вас мысли относительно того, чтобы провести независимую диагностику насчет якобы смертельной болезни Казимирова?

Е.С.: Мы в свое время этот вопрос поднимали и в прокуратуре, и в милиции, но ответа так и не поступило. Наши советчики в этом деле также говорили, что приедут другие люди, которых можно будет подкупить, которые поставят тот же диагноз, и в итоге это ничем не закончится.

Беседовала Виолетта Чех, специально для «Преступности.НЕТ»